до 1918 г. в течение ряда лет имело торговое заведение, за счет нетрудовых доходов живет и в настоящее время» и т.д.1
Жалобы крестьян, привлеченных к индивидуальному обложению по признаку «проживание на ранее накопленные нетрудовые доходы», свидетельствуют о массовом «закулачивании» за «мелочную торговлю в течение нескольких месяцев в годы войны», за продажу продукции своего хозяйства на рынке и даже — за наем няни до революции» и т.д. Основанием для отнесения к кулакам было и социальное прошлое отца или близких родственников: «Я причислен к нетрудовому элементу, доминирующую роль в котором сыграл кулак — мой отец. Отец уже умер»; «Сельсоветом наше хозяйство зачислено к кулацкому хозяйству. А главное, отнесли из-за того, что до революции мой отец немножко торговал. Но эту торговлю он прекратил до революции».
В жалобах крестьяне доказывали «отсутствие нетрудовых накоплений, оставшихся от отца»: «Отец занимался торговлей до революции, во время революции часть имущества передал нуждающимся и для красноармейцев»; «Отец нанимал до революции наемных рабочих для увеличения расчисток и распашек, сам я не участвовал, был маленьким (1906 г. рождения), к 1925 году расчистки и распашки (1,25 дес.) отобраны»; «Мое хозяйство отнесено к группе кулаков, лишено избирательных прав как хозяйство бывшего торговца за то, что мой отец (70 лет) производил торговлю и применял наемный труд до революции... Я в то время был мальчиком около 7-8 лет... 6т отца мне не осталось нетрудового дохода, товары и ценности в 1919 г. ВЧК реквизировала. В данное время хозяйство существует не на ранее накопленные доходы, а на трудовые доходы». Крестьяне прилагали к жалобе документы, свидетельства соседей и односельчан, подтверждающие, что «факты, изложенные в протоколе [налоговой комиссии. — Г.Д.], неверны»2.
Особый интерес представляет категория «новых» кулаков, которые «приобрели эксплуататорские признаки» в 1931-1932 гг. После принятия постановления ЦИК и СНК СССР от 1 февраля 1930 г., запрещавшего использование наемного труда и аренды земли в единоличных хозяйствах, традиционные «кулацкие» признаки исчезли — крестьяне этот закон строго соблюдали. В протоколах налоговых комиссий не обнаружено ни одного случая отнесения хозяйства к кулакам новых хозяйств, которые «приобрели» признак «эксплуатация наемного тру-
1 ГУРК «НАРК». Ф. 92. On. 1. Д. 226. Л. 54,97; Д. 227. Л. 282; Д. 231. Л. 23-34; Д. 233. Л. 68; Д. 244. Л. 11, 29; Д. 237. Л. 1-5.
2 ГУРК «НАРК». Ф. 92. On. 1. Д. 225. Л. 10; Д. 227. Л. 13, 34-35 об.; Д. 231. Л. 23-34; Д. 239. Л. 2-3.
219
да» или «аренда земли» в течение 1931-1932 гг. Зато к «приобретенным» относили такие «скрытые признаки эксплуататорской деятельности», как торговля и спекуляция (скупка и перепродажа). Тут были неограниченные возможности «довыявления» кулаков.
Заметим, что под признаком ((торговля и спекуляция» надо понимать обыкновенную крестьянскую торговлю, которая была для единоличников одним из немногих способов заработать, а значит — заплатить налоги и сохранить свое единоличное хозяйство. Получался замкнутый круг: чтобы заплатить налоги, крестьянин должен был продать на рынке что-нибудь из своей продукции, а за ее продажу он тут же брался на заметку местных руководителей в качестве «потенциального» кулака.
I Главную роль в определении классового лица крестьянского хозяйства играли, как и в 1930 г., политические критерии — отношение к советской власти. В отчетных материалах налоговых комиссий имелась специальная графа: «Лояльность к Советской власти» (иногда она означалась вопросом: «выступает или не выступает против Советской власти»). В формулировке протоколов сельских налоговых комиссий «Основание для зачисления в кулаки» прямо указывался политический признак: «относится к партии й Соввласти отрицательно»; «настроение Соввласти противоположное»; «лояльным Соввласти не был»; «не является союзником Соввласти».
К политически не лояльным относились все без исключения «добровольцы белой армии» и ((участники контрреволюционных банд в 191S-1919 гг.», а также дети контрреволюционеров: «Отец расстрелян в гражданскую войну за контрреволюционные действия», «сам не участвовал в белой армии, отец в гражданскую войну расстрелян за контрреволюцию», «явных выступлений не было, но все же может, ибо его отец расстрелян красноармейцами в 1918 г.»1. Материалы жалоб крестьян свидетельствуют о зачислении в кулаки по признаку «Выступление против Соввласти» за личные конфликты с представителями местной власти2.
«Политическая нелояльность» считалась базовым признаком, который налоговые комиссии должны были подкрепить ((достаточно мотивированными и вполне обоснованными указаниями конкретных фактов извлечения нетрудовых доходов, эксплуататорских действий тех или иных хозяйств». Подтверждение политического признака экономическим («проживание на ранее накопленные нетрудовые доходы», «скры
1 НАРК Ф. 92. On. 1. Д. 223. Л. 6-8; Д. 227. Л. 6-7.; Д. 231. Л. 23-24.
2 НАРК. Ф. 136. On. 1. Д. 121, Л. 157; .Ф. 92. On. 1. Д. 226. Л. 48.
220
тые формы эксплуататорской деятельности» и прочее) было столь сложным делом, что в секретных документах руководящих финансовых органов низовые налоговые комиссии постоянно обвинялись в «неоформлении фактическим материалом признаков индивидуального обложения», «общих фразах при определении признаков без указания конкретных фактов эксплуататорской деятельности кулацких хозяйств».
Одним из распространенных способов «подкрепления» было и прямое придумывание эксплуататорских признаков. Крестьяне в своих жалобах пишут, что их отнесли в группу кулаков на основе несуществующих признаков, «приписываемые признаки» они называют «неверными», «вымышленными»1.
При проверке правильности отнесения в группу кулаков политический критерий также играл решающую роль. Из списков кулаков исключали крестьянина «как политически лояльно относящегося к Сов-власти», «бывшего торговца, который служил в течение ряда лет в совучреждениях и доказал лояльность Соввласти, а также принимал активное участие против нашествия белых». Большая роль политического критерия объясняет стремление крестьян-кулаков в жалобах в советские органы не только доказать отсутствие нетрудовых доходов, но й подчеркнуть свою «лояльность Советской власти». Крестьяне писали в своих жалобах, что они «никогда не выступали против советской власти», «в отношении того, что идеология моя антисоветская, то это явное нахальное наговаривание на меня», «ни бдно лицо на территории сельсовета не сможет сказать, что я работал во вред Советской власти. А также и в настоящее время во вред не помышляю, а наоборот, всегда и во всем иду навстречу Соввласти...»2.
Одним из источников пополнения «кулацкой группы» были зажиточные хозяйства, выявленные при проведении заготовительных кампаний. В 1930/31 г. в Коми области в списках зажиточных хозяйств числилось 449 хозяйств, в 1931/32 г. (по данным 7 из 12 районов Коми области на 1 апреля 1932 г.) — 759, в 1932/33 г. (на 1 февраля 1933 г.) — 937 хозяйств*3.
1 ГУРК «НАРК». Ф. 383. Оп. 1.Д. 71. Л. 58.
2 ГУРК «НАРК». Ф, 92. On. 1. Д. 224. Л. 2,3; Д. 226, Л. 5; Д. 232. Я. 22.
. *На 1 апреля 1932 т. всего к категории «кулацко-зажиточные хозяйства» относилось 1587 хозяйств, в том числе к кулакам — 828, к зажиточным (по 7 районам) —- 759. На 1 февраля 1933 г. всего кулацко-зажиточных хозяйств — 1900, в том числе кулаков — 936, зажиточных — 936 (а по 7 районам, данные по которым приводятся на 1 апреля 1932 г., — 561 хозяйство).
3 ГУРК «НАРК». Ф. 3. On. 1. Д. 263. Л. 29; Д. 2395. Л. 182.
221
Протоколы заседаний президиумов сельсоветов, материалы комиссий при райисполкомах и облисполкоме по рассмотрению жалоб на неправильное зачисление в группу зажиточных позволяют вьщелить основные признаки, на основании которых крестьянские хозяйства относились сельсоветами к зажиточным. Наиболее распространенными были следующие признаки: хозяйства, вьщеляющиеся по своей мощности и, как правило, имеющие признаки предпринимательского хозяйства; «вычищенные из колхоза за вредительскую деятельность»; раскулаченные в предыдущие годы, но восстановленные в правах, и дети раскулаченных.
Приведем в качестве примера выдержки из постановлений президиумов сельсоветов и материалов комиссий по рассмотрению жалоб с характеристикой признаков, на основании которых хозяйства были в 1932 г. отнесены в группу зажиточных:
— «сын кулака, раскулаченного в 1930 г., жена, ныне учительница, так же дочь бывшего крупного купца, в 1929 г. по чистке хозяин исключен из партии, в 1931 г. как классово чуждый снят с работы на почте. ... Из колхоза как сын раскулаченного в 1930 г. и дочь (жена) бывшего купца исключен. Как бедняцкое, так и общее собрание колхоза ходатайствуют перед сельсоветом о зачислении в группу зажиточных»; ;;м - • ■ t
— «вычищен из колхоза (бывший подрядчик и заготовитель извести). Идет против мероприятий Советской власти. Имеется задолженность колхозу за арендованную лошадь. По сельсовету числится середняком. В колхозе почти не работает, на всю семью за 1932 г. имеется отработанных 6 трудодней. Постановлением сельсовета отнесен в группу зажиточных»;
— «хозяйство мощное, имел распашку 3 га и расчистку 2,5 га, до революции держал скот 3-х коров и 1 лошадь, занимался скупкой, перепродажей сельскохозяйственной продукции (масла и др.). Дом выстроил силами батраков за мизерную плату. Расчистки и распашки также производились чужим трудом и постоянно эксплуатировал наемный труд. Государственные обязательства перед государством не выполняются, а также не участвует в лесозаготовках. Занимается агитацией против проведенных мероприятий. Постановлением президиума сельсовета отнесен в группу зажиточных»;
— «имел расчистки возов 15-18, сдавал помещение в аренду под школу, имел 3 коровы, 1 лошадь, 5 овец... Шел против мероприятий Соввласти, выступая открыто. Сельсхоззаготовки не выполняет, есть выписка из протокола общего собрания о том, что на лесозаготовках участвовал активно, расчистки и распашки разработал без наемного
222
труда. Постановление комиссии райисполкома: за отсутствием признаков зажиточности и протокола общеколхозного собрания перевести в группу середняков»1.
В документах Коми областной прокуратуры 1931-1932 гг. отмечается «полный беспорядок» при отнесении крестьянских хозяйств в группу зажиточных. В некоторых сельсоветах «относят к числу зажиточных хозяйств и дают твердые задания по всем видам заготовок около 8-10% всех хозяйств», а в некоторых сельсоветах «процент кулацко-зажиточных хозяйств достигает свыше 15» (при контрольных нормах 5-7% кулацко-зажиточных хозяйств)2.
«На местах до сих пор существует недопонимание слова (часто употребляющегося в печати) кулацко-зажиточный» и «до сего дня» районные налоговые комиссии и сельсоветы «в своих постановлениях пишут — «отнести к кулацко-зажиточной части», т.е. «одновременно считают хозяйство кулацким и в то же время зажиточным». Работники районных налоговых комиссий и сельсоветов своим «собственным творчеством» дополняют признаки и этим «извращают политику партии и правительства», «в ряде районов» к зажиточным относят «не по экономическим признакам, а за судимость, уклонение от принятия самообязательств по хоз. полит, кампаниям и т.п.»3.
В документах областной прокуратуры отмечается, что «к числу зажиточных относили бедняков и маломощных середняков». Зажиточными признавались хозяйства «бескоровные и безлошадные», освобожденные от уплаты сельхозналога или «платящие таковой в размере до 5 руб.», «хозяйства, которые по всем своим источникам дохода сельхозналог никогда не платили выше 25 руб.», «хозяйства, уплатившие единый сельскохозяйственный налог по всем источникам дохода в 25, 15, 10 и даже 6 руб. В письме Коми областной прокуратуры от 19 апреля 1931 г. «прямо говорится», «что не менее 1/3 зажиточных, если не большинство, по Коми области относятся именно к таким типам хозяйств, налог коих не превышает указанные размеры» (25 руб.)4.
Одним из источников пополнения кулачества с 1931 г. стали исключенные из колхозов крестьяне, однако массовых масштабов выявление кулачества за счет вычищенных из колхозов достигает в 1933-1935 гг.
• ГУРК «НАРК». Ф. 3. On. 1. Д. 2354. Л. 29-34 з НПИ\Ф-Ш- 0п- L А 39- л-181,186
АОГА. Ф. 621. Оп. 3. д. 52. Л. 171; Ф. 1224. Оп. 2. Д 4 Л 96 ГУРК «НАРК». Ф. 136. On. 1. Д. 367. Л. 50, 53-53 об. ' '
223
В 1931-1932 гг. районные, областные и краевые органы получают огромное количество жалоб крестьян на неправильное отнесение в группу кулаков и зажиточных. В 1932 г. в Коми облисполком, после рассмотрения «дела» в первой инстанции — райисполкоме, жалобы подали 1005 человек (122 кулака и 883 зажиточных). Всего было удовлетворено 10 жалоб кулаков (8,2%) и 310 жалоб зажиточных (34,9%). В крайисполком было подано 65 жалоб (соответственно 3 и 62), удовлетворено 23 жалобы зажиточных (36,6%); Среди основных причин удовлетворения крайисполкомом жалоб зажиточных указывалось: «отсутствие оснований для дачи твердых заданий» (57,4%), «хоз-ва не являются экономически мощными» (18,4%), «как состоящие в колхозе» (11,3%), «активные участники гражданской войны» (4,0%), «активное участие на л/з и ударники» (2,9%), «семейства красноармейцев» (2*6%), «отсутствие трудоспособных» (1,9%), «активное участие в выполнении обязательств перед государством» (1,6%)1.
В законодательстве о сельскохозяйственном налоге 1931-1932 гг. указывалось, что «при определении доходов кулацких хозяйств учитываются доходы от всех источников сельского хозяйства и от всех доходов неземледельческих заработков, в том числе и от тех, которые по середняцким хозяйствам в данном районе не облагаются (например, доходы от свиноводства, птицеводства, скота молодняка и др.)». В кулацких хозяйствах, в отличие от хозяйств «трудовых» единоличников, «облагаются и те неземледельческие доходы, которые возникли в данном окладном году. В таких случаях доходы определяются ориентировочно, исходя из средней доходности одноименных неземледельче^ ских занятий в данном районе». «Облагаемый доход кулацких хозяйств от сельского хозяйства исчисляется не путем подробного исчисления валового дохода и отдельных расходов по каждой отрасли, а на основании имеющихся в хозяйстве источников дохода с учетом всех условий, повышающих среднюю доходность (повышенная урожайность, использование спекулятивных рыночных цен, большая продуктивность скота и т.д.). Доходы от кустарно-ремесленных и прочих промыслов исчислялись для кулацких хозяйств в общем порядке (как и в «трудовых» единоличных хозяйствах), то есть из валового дохода исключаются основные производственные расходы. И конечно, в налоговом законодательстве 1931-1932 гг. имелась статья, согласно ко-^ торой «хозяйства, обложенные налогом в индивидуальном порядке, не имеют права ни на какие льготы по налогу»2.
1 ГУРК «НАРК». Ф. 3. On. 1. Д. 2395. Л. 167.
2 РГАЭ. Ф. 7733. Оп. 9. Д. 217. Л. 39-40; Оп. 10. Д. 327. Л. 47.
224
В Положении 1931 г., как и в, предыдущем налоговом году, указывалось, что «при исчислении сельхозналога с кулацких хозяйств, облагаемых в индивидуальном порядке, с первых 500 руб. дохода на хозяйство взимается по 20 коп. с каждого рубля»; с излишков сверх 500-700 руб. взимается по 30 коп., 700-1000 руб. — 40 коп., 1000-3000 руб. — 50 коп., 3000^6000 руб. — 60 коп., сверх 6000 руб. — 70 коп.1
В 1932 г. бьши установлены новые ставки исчисления налога с кулацких хозяйств. При размере облагаемого дохода до 500 руб. по-прежнему взималось 20 коп. с каждого рубля дохода. Однако с суммы, превышающей 500 руб., кроме 30-70 коп., взимаемых с каждого рубля дохода в зависимости от общей суммы облагаемого дохода (ставки те же, что и в 1931 г.), вводились твердые ставки: 100 руб. с дохода от 500 до 700 руб., 160 руб. — с дохода от 700 до 1000 руб., 280 руб. —с дохода от 1000 до 3000 руб.* 1280 руб. — с дохода от 3000 до 6000 руб. и 3080 руб. с дохода свыше 6000 руб.2 То есть если в 1931 г. кулацкое хозяйство выплачивало с дохода от 1000 до 3000 руб. 50 коп. с каждого рубля дохода, то в 1932 г. 280 руб. плюс 50 коп. с каждого рубля дохода.
Прогрессивная шкала обложения с 1931 г. была построена таким образом, что выплата кулацким хозяйством налога приводила к разорению, а для хозяйств с высокими доходами — к фактическому раскулачиванию. Доля изъятий из облагаемого дохода в виде лишь одного из платежей — сельскохозяйственного налога — составила в 1930/31 г. у кулаков — 53% (у колхозников 3,4%, у трудящихся единоличников
В Коми области средний размер сельхозналога, начисленного на кулацкое хозяйство, возрос с 265 руб. в 1929/30 г. до 1227 руб. 72 коп. на 1 июня 1931 г. Самый Высокий налог должны бьши выплатить кулаки-оленеводы Ижемского района — соответственно 1602 руб. 76 коп. и 3548 руб. 50 коп. В Устьвымском районе размер сельхозналога составлял соответственно 124,22 руб. и 300,75 руб., Удорском — 71,45 руб. и 50,88 руб., Усть-Куломском — 173,48 руб. и 413,99 руб., Сторожевском — 99,0 руб. и 734,25 руб., Сыктывдинском — 81,95 руб. и 231,0 руб., Визингском — 331,81 руб. и 274,16 руб., Прилузском — 144,09 руб. и 444,56 руб., Усть-Цилемском — 234,53 руб. и 604,31 руб. Всего по перечисленным районам (без Ижемского) 466 кулаков выплатили в среднем по 419 руб. 58 коп.4
1 РГАЭ, Ф. 7733. Оп. 9. Д. 217. Л. 41'
2 РГАЭ. Ф. 7733. Оп. 10. Д. 327. Л. 116.
3 г» ______
3 Залесский М.Я. Налоговая политика Советского государства С 92 97 Рассчитано: ГУРК «НАРК». Ф. 375. On. 1. Д. 263. Л. 132.
225
Помимо сельскохозяйственного налога к обязательным платежам сельского населения относился так называемый культсбор (единовременный сбор на хозяйственное и культурное строительство). Он был введен постановлением ЦИК СССР от 9 января 1931 г. и постановлением ВЦИК от 13 января 1931 г. Обоснованием введения культсбора явились «рост доходов деревни в 1930 и 1931 гг.» (!) и «необходимость укрепления районных и сельских бюджетов», то есть культсбор вводился на те же цели, что и самообложение.
Ставки культсбора дифференцировались на тех же основаниях, что и ставки сельхозналога. Согласно постановлению ВЦИК и СНК СССР «О проведении в 1931 г. единовременного сбора на хозяйственное и культурное строительство в сельских районах» в Северном крае единоличные середняцкие хозяйства должны были уплатить 70% оклада сельхозналога, но не менее 6 руб. на хозяйство, а кулацкие хозяйства выплачивали в первые два годы культсбор в размере 100% оклада сельхозналога1. Кулацкие хозяйства выплатили в 1931-32 гг. около 65% всей суммы культсбора, собранного в северной деревне2.
К обязательным платежам следует отнести и выплату специального «единовременного налога на единоличников», введенного без каких-либо объяснений в 1932 г. Для крестьянских хозяйств с годовым доходом до ста рублей он составил от 15 до 20 рублей (две-трети ставки сельскохозяйственного налога), с доходом свыше 100 руб. — от 100 до 175% оклада ЕСХН, кулаков — двойной оклад ЕСХН заэтот год.
Крестьянские хозяйства в «обязательном порядке» выплачивали также и страховые платежи. Обязательное окладное страхование^ по сути дела, являлось завуалированной формой налога. Свидетельством этого являлись и принудительный характер страхования почти всего крестьянского имущества и меры взыскания за невыплаченные в срок платежи (привлечение к уголовной ответственности). В правилах обязательного окладного страхования до мельчайших подробностей проводился тот же «классовый подход», который применялся в налогообложении: по всем видам страхования единоличники платили больше, чем колхозники, а при наступлении так называемого страхового случая (пожар, гибель скота и др.) получали от государства меньше.
Кроме обязательных платежей крестьяне платили так называемые «добровольные» платежи, главным из которых было самообложение. Формулировки правительственных постановлений о самообложении
1 СУ РСФСР. 1931. №5. Ст. 49.
2 ГУРК «НАРК». Ф. 375. On. 1. Д. 263. Л. 11.
226
1930-1932 гг., как и в предыдущие годы, не содержали указаний об обязательности этого вида платежа. Первая статья постановлений о самообложении гласила: «Граждане, проживающие в сельских поселениях, могут выносить постановления о самообложении для удовлетворения местных культурных и хозяйственных нужд, имеющих общественное значение»1.
С 1931 г. ставки самообложения устанавливались законом, причем впервые вводятся дифференцированные ставки для разных групп крестьян. Если раньше устанавливался единый для всех групп крестьян размер самообложения в виде процента к сумме сельхозналога (например, в 1928/29 — 35%), то в 1931-1932 гг. трудовые единоличники платили самообложение в размере 50% ЕСХН, а кулаки в размере 100% в 1931 г. и 200% в 1932 г.
Кулацкие хозяйства в отличие от всех остальных групп сельского населения были освобождены от сборов по многочисленным «займам индустриализации»,
Некоторое представление о размерах денежных платежей, выплаченных кулацкими хозяйствами в 1931 г. с учетом всех основных видов платежей, дают следующие данные: при доходе,500 руб. кулаки платили 100 руб. сельхозналога, 100 руб. культсбора и 100 руб. самообложения (всего 300 руб.); при доходе 1000 руб, соответственно 280, 280 и 280 (всего 840 руб.); при доходе 1500 руб. соответственно 530, 530 и 530 (всего 1590 руб.) и т.п.2. Таким образом, при доходе в 1500 руб. и выше налоговые платежи превышали весь доход крестьянского хозяйства. ,;
По итогам налоговой кампании 1931 г. в среднем на, кулацкое хозяйство (без Ижемскрго района) бьшо начислено сельхозналога 787 руб. 97 коп., самообложения — 662 руб. 53коп., страхплатежей — 371 руб. 69 коп., всего (только по трем обязательным платежам!) 1822 руб. 19 коп. Из этих 1822 руб. 19 коп. лишь 519 руб. 88 коп. бьшо выплачено деньгами, а оставшаяся сумма — за счет распродажи имущества3.
В 1932 г. при доходе 500 руб. кулаки платили 100 руб4 сельхозналога, 200 руб. — «единовременного.налога на единоличников», 100 руб. — культсбор, 200 руб. — самообложение. Таким образом, в 1932 г. уже при доходе 500 руб. размер налоговых платежей составлял 600 руб.
12 СУ РСФСР. 1930. № 43. Ст. 523; 1932. №65. Ст. 376. Ивницкий Н.А. Коллективизация и раскулачивание (начало 30-х годов) М.: Интерпракс, 1994. С. 184. ;'
3 Рассчитано: ГУРК «НАРК». Ф. 375. On. 1. Д. 263. Л. 50.
227
' Размер налоговых платежей кулацких хозяйств Коми области в 1932 г. составлял в среднем 1894 рубля на хозяйство и 1,5% крестьянских хозяйств, обложенных налогом в индивидуальном порядке, выплатили около 60-65% всей суммы налога1.
На протяжении 1930-х гг. одной из сложнейших проблем для финансовых органов была проблема выплаты крестьянскими хозяйствами денежных платежей. Размер начисленных платежей превышал все доходы кулака, и финансовые органы уже в 1931 г. вынуждены бьши «с полной очевидностью констатировать факт, что исчисленные в индивидуальном порядке оклады сельхозналога на кулацкие хозяйства последними не будут уплачены непосредственно деньгами и в бесспорном порядке». Для выплаты долгов предлагалось «в счет погашения оклада сельхозналога реализовать кулацкое имущество путем публичных торгов». Но и реализация имущества не решала проблему. Одна из основных причин «слабости взыскания кулацких платежей», по признанию финансовых органов, заключалась в том, что «по ряду районов налицо значительный разрыв между общим объемом кулацких платежей (сельхозналог и самообложение) и суммой описанного имущества». В 1932 г. «только 43% суммы налоговых платежей обеспечено имуществом»2.
Суммы, вырученные от продажи имущества, не покрывали налоговых платежей, предъявленных к уплате. Приведем для наглядности два показательных примера: на кулацкое хозяйство было «начислено сельхозналога 917 руб., страхсбора — 41 руб. 23 коп., самообложения — 459 руб., единовременного культсбора — 917 руб, всего — 2333 руб. 23 коп. ПроДано всё имущество с торгов на сумму 1427 руб. 42 коп.; по другому хозяйству — «начислено всего платежей 1836 руб. 46 коп., описано имущество на 1425 руб.»3.
В сводках Коми облотдела ОГПУ о выплате налоговых платежей сообщалось, что; «попав под индивидуальное налогообложение, кулачество отказывается от уплаты с.х. налога й стремится к самораскулачиванию путем распродажи своего имущества, деньгами налог не уплачивает, стремясь в счет уплаты давать имущество», «кулацкая часть деревни открыто заявляет и категорически отказывается от уплаты налогов и получения окладных листов». «Нередки случаи», когда ку-
1 АОГА. Ф. 910. On. 1. Д. 40. Л. 35.
2 ГУРК «НАРК». Ф. 3. On. 1. Д. 2314. Л. 26; ВОАНПИ. Ф. 931. Оп. 2. Д. 13. Л. 1, 16; ВОГА. Ф. 931. Оп. 2. Д. 13. Л. 1. •
3 ГУРК «НАРК». Ф. 92. On. 1. Д. 235. Л. 6 об.; Д. 238. Л. 64; Ф. 3. On. 1.
Д. 2314. Л. 26.
228
лаки отказывались от уплаты налога, шли на добровольную распродажу имущества «на сей год, так как на будущий год распродадут, а потом ничего не останется, не с чего будет брать налоги». Крестьяне «по поводу проведенной распродажи части имущества за недоимки» говорили: «Если сельхозналог уплачу наличными, то на будущий год будут требовать столько же, а если продадут'имущество, то будут знать, что продавать уже нечего и не будут накладывать большие налоги»1.
Налоговый пресс являлся основным способом раскулачивания в Коми области в 1931-1932 гг. Из 608 кулацких хозяйств, числящихся в конце 1931 г. в «кулацких списках», в течение 1932 г. 491 бьшо раскулачен за неуплату налога2. Размер налога/погашенного за счет проданного имущества кулаков, из года в год возрастал. Если в 1931 г. 25% налогов с кулацких хозяйств в Коми области бьшо погашено за счет реализации имущества, то в 1932 г. — уже около 65%3.
В 1931-1932 гг. расширилась система принудительного привлечения крестьян к выполнению государственных заданий по разным видам заготовок сельскохозяйственной продукции и лесозаготовок.
Для общего представления о росте государственных заданий по заготовкам приведем следующие данные: в Коми области в 1929/30 г. было заготовлено 3586 тонн хлеба, задания на 1930/31 г. составляли 7432; однако, несмотря на то, что задание было выполнено лишь на 40%, в 1931/32 г. планировалось заготовить уже 11707 тонн хлеба4. В 1927/28 бьшо заготовлено 10136 тыс. куб. метров древесины,, в 1928/29 г. — 17598, 1931 — 48511 тыс. куб. метров- Однако в 1932 г. бьшо выполнено менее 30% задания и заготовлено 32675 тыс. куб. метров*5.
В соответствии с секретным постановлением ВЦИК и СНК РСФСР «О методах заготовки сельскохозяйственных продуктов на 1930/31 г.»
1 ГУРК «НАРК». Ф. 3. On. 1. Д. 2314. Л. 5, 25; ГУРК «НАРК». Ф. 1. Оп. 2. Д. 853. Л. 30.
2 ГУРК «НАРК». Ф. 375. On. 1. Д. 263. Л. 131.....
3 Рассчитано: ГУРК «НАРК». Ф. 375. Оп. 1.Д. 22. Л. 131. * ГУРК «НАРК». Ф. 18. Оп. 3, Д. 326. Л, 34.
'Государство, столкнувшись с проблемой ограниченных возможностей расширения лесозаготовок методами «добровольного» выполнения их единоличниками через принятие «самообязательств», в 1933 г. отменяет эту систему и вводит новый порядок.
5 Лесное хозяйство й лесная промышленность Коми области. Сыктывкар, 1935. С. 17.
229
(20 сентября 1930 г.) «по важнейшим видам сельскохозяйственной продукции» сохранялись «основные методы заготовок 1929/30 г. с дальнейшим расширением контрактации»1.
В 1931-1932 гг. единоличные трудовые хозяйства выполняли сельскохозяйственные заготовки и лесозаготовки путем контрактации, по «договорной системе» — через принятие ими «добровольных самообязательств», на «нетрудовые хозяйства» налагались твердые задания
В отношении трудовых единоличников в 1931-1932 гг. использовались разнообразные принудительные методы привлечения к выполнению заготовок, опробованные в период заготовительных кампаний 1929/30 г.
В директивах указывалось на необходимость широкого использования местными работниками методов «массово-политической» работы: «у партии есть единственно верный и испытанный путь — это максимальное развертывание партийно-массовой работы среди широких колхозных и бедняцко-середняцких единоличных масс», «другого пути партия не знает и не позволит сползать с этого пути» (из секретного письма Севкрайкома ВКП(б) всем райкомам партии, май 1932 г.)2.
Приведем в качестве примера «разъяснительной» работы среди крестьян «за выход в лес» выдержку из спецсводки облотдела ОПТУ (февраль 1931 г.). В документе сообщается, что Усть-Вымский райком «командировал» своего работника в деревню Коквицы «для мобилизации общественного мнения, организации бригад и ударничества» на лесозаготовках. Уполномоченный, приехав в деревню 30 декабря 1930 г;, «вручил знамя позора гражданам» и заявил: «даю суточный срок и если весь наличный состав трудоспособных не пойдет в лес, то с настоящего дня закрываем все учреждения» (больницу, избу-читальню, школу, агропункт, KoonepaTHBj сельсовет и т.д.). «Если вы не хотите помогать государству своей рабочей силой, то нечего с вами канителиться». И «кроме того» уполномоченный пригрозил, что «в случае, если Вы не пойдете в лес, пророем канаву и направим реку Вычегду напрямую, оставляя Коквицу на отдельном острове и без всякого снабжения и руководства(!)». После этого каждому трудоспособному «были разосланы повестки следующего содержания»: «Предлагается выехать не позднее 31 декабря». Каждый лесоруб должен выполнить на менее 315 куб. м. и не позднее 1 марта должен закончить
1 Из истории раскулачивания в Карелии. 1930-1931 гг.... С. 106.
2 BOA НПИ. Ф. 609. On. 1. Д. 68. Л. 34.
230
свое задание. В случае невыполнения к сроку нормы заданий будете оштрафованы в пятикратном размере всей стоимости лесоматериала»1.
К массово-разъяснительной работе относились и угрозы местных работников «зачислить» бедняков и середняков, отказывавшихся принимать «добровольные» обязательства или выполнять их, в группу «кулацко-зажиточных хозяйств».
Если разъяснения не помогали, то «для преодоления трудностей, связанных с проведением хозяйственно-политических кампаний», в деревне проводились обыски или для отправки крестьян в лес устраивались облавы с привлечением милиционеров и работников ОГПУ; партячейки и сельсоветы допускали «случаи антисередняцких левых загибов», «широкое толкование кулацко-зажиточной верхушки деревни, приравнивание к ней основной середняцкой массы», на бедняков и середняков налагались твердые задания, «за невыполнение которых налагали взыскания вплоть до продажи всего имущества»2.
Логика всей организационной работы партийных и советских органов по выполнению заготовок единоличными хозяйствами была следующей. В период «прорыва» заготовок от местных работников требовали выполнить заготовки «любой ценой», в документах отмечалось «безобразное, граничащее с преступностью выполнение плана», что «могло явиться лишь следствием отсутствия массовой работы и прямой ставки на самотек», и высказывалось требование «снять с работы» всех виновных»3.
После завершения кампаний местные работники обвинялись в «левых» перегибах, «извращениях линии партии», «применении администрирования в отношении бедняцко-середняцких хозяйств». В доку-. ментах партийных и советских органов, прокуратуры отмечалось, что некоторые сельсоветы «окончательно оторвались от массы и проводят работу методами голого администрирования, нарушая советские законы», «отдельными работниками при проведении вербовки рабочей и гужевой силы на лесозаготовки допускается явное извращение линии партии, выражающееся в применений методов массового администрирования по отношению бедняцко-середняцкой части деревни, голое администрирование, высьшка их на лесозаготовки»4.
1 ГУРК «НАРК». Ф. 18. Оп. 3. Д. 281. Л. 73.
609 On7 WU9TMi L 2' Д' 13°7' Л' Д 2314' Л'73; ЮА ШШ' Ф* 3 ГА ОПДФ АО. Ф. 290. On. 1. Д. 357. Л 179. ГУРК «НАРК». Ф. 3. On. 1. Д. 1485. Л. ,196-197; BOA НПИ. Ф. 609 On 1 Д. 76. Л. 184-220.
231
Завершение хозполиткампаний сопровождалось созданием специальных комиссий облисполкома и райисполкомов «по проверке революционной законности», борьбы с «левыми загибами» и рассмотрению жалоб крестьян. Так комиссия облисполкома (в составе представителей облисполкома, прокуратуры и ОРКИ*) проверяла летом 1932 г. работу местных властей в Сторожевском районе, откуда поступали сведения о массовом использовании «голого администрирования». Рассмотрев жалобы крестьян двух сельсоветов района, комиссия удовлетворила «полностью или частично» жалобы 46 крестьян «на неправильное отнесение к зажиточным и неправильную дачу твердых заданий». Комиссия отменила твердые задания по сдаче товарной продукции сельского хозяйства «у тех жалобщиков, у коих нет ни пашни, ни сенокосов, ни скота, снятие твердых заданий по труду в хозяйствах, где нет трудоспособных, снятие твердых заданий с хозяйств, в составе коих имеются активные участники гражданской войны»1. В постановлении Коми облисполкома по итогам работы выездной кампании отмечалось, что в ряде сельских советов «массовая работа подменялась голым администрированием в отношении к беднякам и середнякам единоличникам», к ним «применялись массовые», «совершенно не обоснованные», «незаконные штрафы»* райкомом и сельскими советами «грубо извращались директивы Правительства о твердых заданиях», которые «в ряде случаев давались середняцким хозяйствам», «зачастую задания давались без учета реальных возможностей выполнения»2. ; г
В заготовительную кампанию 1929/30 г. отсутствовали четкие директивы Центра, особенно по лесозаготовкам, регламентирующие порядок наложения, выполнения и оплаты твердых заданий. Летом-осенью 1930 г. был принят ряд постановлений правительства, в которых содержались указания о порядке определения твердых заданий «нетрудовым хозяйствам».
В постановлениях ВЦИК и СНК РСФСР о методах заготовок сельскохозяйственных продуктов на 1930/31 г. от 20 июля и 20 сентября 1930 г. выделяются две группы единоличников: «индивидуальные некулацкие хозяйства» и «кулацкие хозяйства». В директивах не предусматривалось при проведении заготовок выделение группы «зажиточ
1 ГУРК «НАРК». Ф. 18. Оп. 3. Д. 358. Л. 20-22.
2 ГУРК «НАРК». Ф. 18. Оп. 3. Д. 358. Л. 3.
232
ные хозяйства»1. О «доведении твердых заданий по посеву и сдаче твердых заданий до кулацкого двора» говорится и в совместном циркулярном письме Народных комиссаров земледелия, внутренних дел? и торговли «О мероприятиях по обеспечению выполнения кулацкими хозяйствами твердых заданий по посеву и об усилении борьбы с кулацкими хозяйствами, уклоняющимися от сдачи хлебных излишков» (25 сентября 1930 г.)2.
Однако в постановлении ЦК ВКП(б) от 5 ноября 1930 г., определившем контрольные заданий по численности «твердозаданцев», указывалось, что «твердые задания должны охватить кулацко-зажиточные хозяйства в пределах 5-7%"*.
В постановлении президиума Севкрайисполкома от 10 октября 1930 г. и решении бюро Севкрайкома ВКП(б) от 21 октября 1930 г. о сельскохозяйственных заготовках определяются признаки зажиточных хозяйств, «получающих твердые задания по заготовкам», и устанавливаются количественные «ориентиры» о выделении «кулацко-зажиточной группы: «зажиточных вместе с кулацкими считать до 5-7% в среднем по краю»4*. 1
В решениях краевых и областных органов власти, принятых в начале лесозаготовительного сезона 1930/31 г. речь идет о наложении твердых заданий по заготовкам исключительно на кулацкие хозяйства. В постановлении бюро Севкрайкома ВКП(б) от 20 ноября 1930 г. указывается, что «твердые задания по лесозаготовкам распространяются только на кулацкие хозяйства»5. В постановлении Коми облисполкома от 29 ноября 1930 г. также подтверждается, что «дача твердых заданий по лесозаготовкам разрешается только кулацким хозяйствам»6.
1 Трагедия советской деревни. Коллективизация и раскулачивание Т 2 С. 639-641; ГУРК «НАРК». Ф. 136, Оп.1. Д. 359.Л.267. 7 ' '
АОГА. Ф. 621. Оп. 2. Д. 113. Л. 44-44 об.
3 ГУРК «НАРК». Ф. 136. On. 1. Д. 366. Л. 2.
4 АОГА. Ф. 621. Оп. 2. Д. 113. Л. 40; ГА ОПДФ АО. Ф. 290. On. 1. Д. 357. Л. 165; BOA НИИ. Ф. 609. On. 1. Д. 39. Л. 182, 186 об.
*В дальнейшем контрольные задания о даче твердых заданий 5-7% кулац-ко-зажиточных хозяйств повторяются во всех решениях краевых и областных . органов власти о проведении заготовок в 1930/31, 1931/32 и 1932/33 гг. В некоторых документах указывается, что «количество кулацко-зажиточных хозяйств, получающих твердые задания^ не должно превышать 6%» // ГА ОПДФ АО. Ф. 290. On. 1. Д. 912. Л. 26; ГУРК «НАРК». Ф. 3. Оп.1. Д. 331. Л. 59-60; Ф. 136. On. 1. Д. 366. Л. 2; Ф. 375. On. 1. Д. 92. Л. 1,20, 61; Ф. 592. On. 1. Д. 43. Л. 96; BOA НПИ. Ф. 609. On. 1. Д. 39. Л. 183.
ГА ОПДФ АО. Ф. 290. Оп.1. Д. 357. Л. 187-187 об. ГУРК «НАРК». Ф. 3. On. 1. Д. 331. Л. 59^60.
233
Однако весной 1931 г. в связи с провалом государственных планов лесозаготовок «правила» были изменены. Так прокуратура Северного края «в связи с поступающими с мест запросами о порядке дачи зажиточным твердых заданий по лесозаготовкам» разъясняет: «зажиточным хозяйствам, как и кулакам», даются твердые задания по лесозаготовкам» (23 марта 1931 г.)1.
В соответствии с директивами в заготовительные сезоны 1931/32 г. и 1932/33 г. по всем видам заготовок зажиточные хозяйства получали твердые задания2.
Порядок определения размеров твердых заданий по заготовкам сельскохозяйственных продуктов предусматривался постановлением ВЦИК и СНК РСФСР о методах заготовок на 1930/31 г. от 20 сентября 1930 г. В постановлении говорилось: «Задания кулацким хозяйствам даются сельсоветами. Эти задания даются в соответствии с полученной данным кулацким хозяйством продукцией и с учетом потребностей самого хозяйства»3. Однако 11 ноября 1930 г. специальным постановлением ВЦИК РСФСР эта формулировка была изменена: «задания кулацким хозяйствам даются сельсоветами»4. Таким образом, никаких четких установок, тем более ограничений* в определении размеров твердых заданий местные органы не получили.
В циркуляре Прокуратуры РСФСР краевым и областным прокурорам от 6 января 1931 г. указывалось на необходимость «довести» твердые задания кулацко-зажиточным хозяйствам по ското-мясозаготовкам «до всех кулацко-зажиточных хозяйств, не исключая однокоровных»5.
Постановлением бюро Коми обкома ВКП(б) о скотозаготовках от 16 января 1931 г. устанавливалось, что определение твердых заданий по скотозаготовкам кулацким хозяйствам производится «вне зависим мости от количества скота в хозяйстве», а твердые задания зажиточным хозяйствам «при однокоровности» производить «с учетом состава семьи, освобождая их от твердых заданий при многосемейности». В постановлении указывалось, что «ни в коем случае» не допускалась «дача твердых заданий бедняцко-середняцким хозяйствам». План по
1 ГУРК «НАРК». Ф. 136. Оп. 1.Д.366. Л.20. ■■- ■ - h л Q
2 ГУРК «НАРК». Ф. 136. On. 1. Д. 366. Л. 68-69; ГА ОПДФ АО. Ф. 290. Оп.1. Д. 525. Л. 104. _
3 Трагедия советской деревни. Коллективизация и раскулачивание,.. 1. z. С. 640; ГУРК «НАРК». Ф. 136. On. 1. Д. 359. Л. 267.
4 ГУРК «НАРК». Ф. 136. On. 1. Д. 359. Л. 267.
5 ГУРК «НАРК». Ф. 136. On. 1. Д. 366. Л. 2.
234
скотозаготовкам «должен быть покрыт за счет зажиточно-кулацкой части в среднем по мясному скоту в размерах 17-30% плана и по племенному в размере 25-30% плана»1.
В директивном письме Коми облисполкома о даче твердьрс заданий кулацко-зажиточным хозяйствам по посеву и сдаче сельхозпродукции (середина апреля 1931 г.) разъяснялось, что твердые задания по посеву «должны даваться» на всю имеющуюся у них, посевную площадь «с учетом сверх этого расширения посевной площади за счет освоения новых площадей и занятия пара». Одновременно с дачей твердого задания по посеву устанавливались задания по сдаче продукции кулацким и зажиточным хозяйствам.
Кулацким хозяйствам размер сдачи продукции устанавливался «с расчетом брать весь валовой сбор с определенной площади», при этом «никоим образом» не допускалось, чтобы «на руках у кулацкого хозяйства осталась товарная часть с.х. продукции».
Зажиточным хозяйствам задание по посеву определялось на тех же основаниях, что и кулацким, но сдача продукции уже производилась «по нормам сдачи продукции, принятым для контрактации посевов». Однако задание по сдаче продукции давалось «с расчетом получения всех товарных излишков у зажиточных», а по льну кулацко-зажиточными хозяйствами сдавался «весь валовой сбор со всей площади посева»2.
В директиве облисполкома о даче твердых заданий от 5 декабря 1931 г. указывалось, что «при даче твердых заданий» зажиточным хозяйствам «надо исходить из излишков тех или иных продуктов и сырья в хозяйстве», но «товарная продукция по с/х продуктам, сырью из ку-лацко-зажиточных хозяйств должна быть изъята в порядке заданий полностью»; особо обращалось внимание на «изъятие товарной продукции молока (по установленным нормам заноса), сена, льна, хлеба»3.
t В директивных документах Центра, определяющих порядок привлечения рабочей силы на лесозаготовки, признавались трудоспособ-ными «лица от 16 до 59 лет».
В разъяснении пленума Верховного суда РСФСР пленуму облсуду Коми области от 30 июня 1931 г. указывалось, что твердые, задания по лесозаготовкам «должны даваться кулацко-зажиточной верхушке в I зависимости от числа трудоспособных членов двора и других произ-I водственных возможностей»; «в число трудящихся членов двора, без-
1 ГУРК «НАРК». Ф. 1. On. L Д. 138. Л. 32-33.
2 ГУРК «НАРК». Ф. 1. On. 1, Д. 148 а. Л. 6.
3 ГУРК «НАРК». Ф. 91. On. 1. Д. 806. Л. 83-83 об.
235
условно, не должны включаться лица моложе 16-летнего возраста», причем «лицам от 16 до 18 лет норма твердого задания должна быть соответственно понижена, и за невыполнение нормы должен отвечать глава их двора»1.
20 сентября 1931 г. пленум областного суда рассматривал вопросы об изменении порядка определения твердых заданий кулацко-зажиточным хозяйствам: «ответственности членов двора за невыполнение заданий» и «об уточнении возраста привлечения кулацко-зажиточной молодежи» к работам на лесозаготовках.
Пленум осудил практиковавшийся в Коми области порядок определения твердого задания по лесозаготовкам «персонально каждому трудоспособному члену кулацко-зажиточного двора с персональной же его ответственностью за невыполнение этого задания». Устанавливался новый порядок: твердое задание дается «на весь двор в целом с учетом всех производственных возможностей этого двора, в том числе и наличной рабочей Силы». Ответственность за «оперирование производственными возможностями двора, в том числе и за расстановку рабочей силы» й выполнение твердого задания, возлагалась на фактического главу двора». Он же и должен «привлекаться к уголовной ответственности в случае невыполнения двором твердого задания»2.
В период подготовки к сезону 1931/32 г. многие местные работники, нарушая директивы, предлагали использовать «на легких работах» труд подростков от 14 до 16 лет. В докладе на пленуме председателя областного суда Попова указывалось, что в число трудящихся членов двора «безусловно» не должны включаться лица моложе 16 летнего возраста, причем «в отношении членов двора от 16 до 18 лет нормы твердых заданий должны быть соответственно понижены»3. Однако пленум принял другое решение: к работам на лесозаготовках привлекается кулацко-зажиточная молодежь с 14 лет4. Эта «установка» приводится и в закрытом письме Коми облисполкома 28 марта 1932 г.: «при даче заданий учитываются как трудоспособные (16-59 л.), так и несовершеннолетние 14-15 лет (на возку)»5.
Об использовании на лесозаготовках инвалидов-кулаков прокуратура Северного края (24 марта 1931 г.) давала следующее разъяснение: «кулаки все подлежат направлению на лесозаготовки», «физическая пригодность их к выполнению тех или иных работ в случае болезни
1 ГУРК «НАРК». Ф. 137. On. 1. Д. 129. Л. 20-20об.
2 ГУРК «НАРК». Ф. 137. On. 1. Д. 129. С. 63-64.
3 ГУРК «НАРК». Ф. 137. On. 1. Д. 129. С. 62.
4 ГУРК «НАРК». Ф. 137. Оп. I. Д. 129. С. 62.
5 ГУРК «НАРК». Ф. 3. On. 1. Д. 2367. Л. 29.
236
или нетрудоспособности определяется органами здравоохранения^ При определении трудоспособности кулаков-инвалидов необходимо «иметь в виду» возможность «симуляции» и привлекать «симулянтов» к уголовной ответственности»1. В директивном письме Коми облисполкома 28 марта 1932 г. устанавливалось, что «лица с ограниченной трудоспособностью (инвалиды Ш-й группы) «могут работать на легких работах»2. Твердые задания женщинам должны были устанавливаться сельсоветами с учетом «их домашних условий (наличие малолетних детей и т.д.)»3.
Кулаки получали повышенные задания по лесозаготовкам (в сезон 1930/31 г.), как правило, в двойном размере, установленном для трудовых единоличников; они работали на лесозаготовках на худших, более тяжелых участках 4.
Севкрайком ВКП(б) (постановление от 8 октября 1931, г.) и Сев-крайисполком (10 октября 1931 rj), считая «неправильным дачу отдельными организациями твердых заданий явно нереальных», предложил райисполкомам и сельсоветам в дальнейшем , «при определении твердых заданий для кулацко-зажиточных хозяйств установить нормы, технически возможные к выполнению», кулацко-зажиточным хозяйствам предлагалось устанавливать задания «с надбавкой к средней установленной в данном лесопункте норме от 25 до 50% с отводом, худших и отдаленных участков»5.
Решением бюро Севкрайкома ВКП(б) «Об оплате труда и снабжении местных кулаков, спецпереселенцев и административно высланных на лесозаготовках» от 12 декабря 1930 г. устанавливался следующий порядок оплаты труда на лесозаготовках в сезон 1930/31 г.: «Местным кулакам * получающим твердые задания на лесозаготовках», «по примеру прошлого года расценки понижать на 25% против обычных». Устанавливались и «нормы выдачи продуктов и промтоваров на лесозаготовках»: «местным кулакам, выполняющим твердые задания», предлагалось выдавать продукты по твердым дневным нормам «в зависимости от выполненной работы», а «при невыполнении норм выработки» норму продуктов предлагалось «соответственно понижать»;
1 ГУРК «НАРК». Ф. 136. On. 1. Д. 366. Л. 13-14
2 ГУРК «НАРК». Ф. 3. On. 1. Д. 2367. Л. 29.
3 ГУРК «НАРК». Ф. 3. On. I. Д. 2362. Л. 54; Д. 2367. Л. 47.
4 ГУРК «НАРК». Ф. 3. On. 1. Д. 2362. Л. 54; Д. 2367. Л. 47; Ф. 136. On. 1. Д. 366. Л. 13-14,20; Д. 367. Л. 53-53об.
5 ГА ОПДФ АО. Ф. 290. On, 1. Д. 925. Л. 104; ВОГА. Ф. 978. On. 1. Д. 22. Л. 137.
237
промтовары кулакам «в порядке премирования» не выдавались»1. Ку-лакам, работающим на лесозаготовках и сплаве, было также запрещено выдавать установленные премии за хорошую работу.
В 1931/32 г. в порядок оплаты за выполнение твердых задании на лесозаготовках были внесены изменения. Постановлением Севкрайисполкома от 10 октября 1931 г. «О твердых заданиях кулакам и зажиточным на лесозаготовках» устанавливалось, что оплата труда кулац-ко-зажиточным хозяйствам «должна производиться на общих основаниях, исходя из установленных твердых повышенных норм». В отличие от предыдущих лет «в отношении кулацко-зажиточных хозяйств, систематически перевыполнявших нормы выработки», допускалось «индивидуальное премирование»2.
В директивах краевых и областных органов, определяющих порядок выполнения твердых заданий зажиточными хозяйствам, в лесозаготовительный сезон 1930/31 г. царила полная неразбериха, и разобраться во всех перипетиях логики руководящих работников, пишущих директивы, просто невозможно. Так в разъяснении прокуратуры Северного края «О порядке дачи зажиточным хозяйствам твердых заданий по лесозаготовкам» (23 марта 1931 г.), подписанном врид. крайпрокурора Егудина говорится о «повышенных твердых заданиях» зажиточным. В письме прокуратуры Северного края «О признаках зажиточных хозяйств...» (24 марта 1931 г.), подписанном тем же Егу-диным, речь идет о «твердых заданиях (не повышенных) зажиточных в
лесозаготовках»4.
Та же логика и в директивах о порядке дачи твердых заданий зажиточным в сезон 1931/32 г. В циркуляре Севкрайпрокуратуры от 14 сентября 1931 г. «О твердых заданиях кулацко-зажиточным хозяйствам по выполнению хозяйственно-политических кампаний» указывалось: «при даче твердых заданий кулакам и зажиточным должна проводиться дифференциация, а именно — первым даются твердые повышенные задания, а вторым — дача твердых повышенных заданий не допускается»5. А в постановлениях секретариата Севкрайкома ВКП(б) от 8 сентября 1931 г. и Севкрайисполкома 10 октября 1931 г. устанавливался другой порядок начисления твердых заданий: «признать вполне правильной дачу повышенных заданий для кулацко-зажиточных хозяйств по лесозаготовкам и заготовкам сельскохозяйственного сы
1 ГА ОПДФ АО. Ф. 290. On. 1. Д. 380. Л. 141.
2 ВОГА. Ф. 978. On. 1. Д. 22. Л. 137.
3 ГУРК «НАРК». Ф. 136. On. 1. Д. 366. Л. 20.
4 ГУРК «НАРК». Ф. 136. On. 1. Д. 366. Л. 13-14.
5 ГУРК «НАРК». Ф. 136. On. 1. Д. 366. Л. 68.
238
рья»1. О «твердых повышенных заданиях по работам и заготовкам» для кулацко-зажиточных хозяйств говорится и в постановлении Коми облисполкома «О кулацко-зажиточной верхушке деревни» от 19 сентября 1931 г.2
Таким образом, из противоречивых директив краевых и областных партийных и советских органов по-прежнему было совершенно непонятно: в чем различие между зажиточными и кулацкими хозяйствами, какие задания и в каких объемах получают те и другие? Местные руководители, обязанные обеспечить выполнение спущенных сверху планов заготовок, руководствовались, естественно, более жесткими директивами и в практике заготовительных кампаний не проводили разницы между кулаками и зажиточными.
В письме прокуратуры Коми области в НКЮ от 19 апреля 1931 г. «О приравнивании зажиточных с кулаками...» указывалось, что «по Северному краю и, в частности, в Коми области в последнее время зажиточных приравняли с кулаками», «несмотря на то, что это идет в разрез с директивами правительства»; причем «местное творчество идет одновременно от Крайкома, Коми обкома... и по линии советских органов». «Нарушение директив» и «местное творчество», по мнению прокуратуры, проявляется в том, что, во-первых, «зажиточным, как и кулакам, по лесозаготовке дается повышенное твердое задание почти в двойном размере установленной для других категорий нормы», во-вторых, «местными партийными директивами зажиточным, работающим почти круглый год на лесозаготовке и лесосплаве, запрещено выдавать установленные законом премии», что «противоречит инструкции, по которой премия не подлежит выдаче только кулакам и осужденным колонистам», в-третьих, «по всем видам заготовок с.х. продуктов зажиточным, как и кулакам, по директивам тех же местных организаций дается твердое задание, далеко превышающее товарные излишки данного хозяйства». «Между тем, — утверждается в документе, — по директивам правительства и Наркомснаба твердые задания зажиточным должны даваться не по всем, а лишь некоторым важнейшим видам заготовок с.х. продукции и лишь на товарные излишки с оставлением продуктов для собственного потребления членов семьи и наличного скота»3.
ГА ОПДФ АО. Ф. 290. On. 1. Д. 925. Л. 104; ВОГА. Ф. 978. On. 1. Д. 22 Л. 137.
2 ГУРК «НАРК». Ф. 92. On. 1. Д. 226. Л. 84.
3 ГУРК «НАРК». Ф. 136. On. 1. Д. 367. Л. 53-53 об.
239
В документах районных органов власти, материалах проверок работы сельсоветов по выполнению заготовок в 1931-1932 гг. отмечалось, что они, «имея прорыв в деле заготовок, приравнивали зажиточных и кулаков и «допускали перегиб» — «середняцкие и даже бедняцкие хозяйства причислялись к зажиточным, чтобы иметь возможность дать повышение нормы заготовок». В документах отмечалось, что сельсоветы определяют размеры твердых заданий, «не считая наличия: имеется или нет тот продукт, на который дается задание», «без учета реальной возможности их выплатить» .Более того, одним из способов повышения заданий на единоличные хозяйства5 бьшо определение твердых заданий по разным заготовкам «не одним и тем же хозяйствам», в результате чего количество кулацко-зажиточных хозяйств «в отдельных селах» доходило «до 15-20%»*2.
В директивном письме облисполкома от 5 декабря 1931 г. подтверждалось, что на местах «при даче твердых заданий зажиточным хозяйствам в ряде случаев совершенно не учитывается товарность хозяйства и наличие в нем тех или иных продуктов»; «бывают случай, что сельсовет даёт хозяйству задание по овечьей шерсти, а в хозяйстве уже несколько лет нет овец», «даются задания по сдаче сена, а в хозяйстве сена не хватает», «бывают случаи, что сельсоветы в марте дают зажиточному задание по лесозаготовкам в размере годового задания (200 куб.м. на два рубщика)». «Такая практика, утверждается в директиве, — приводит к тому, что хозяйства, получающие нереальные задания, за их невыполнение привлекаются к ответственности», и «отсюда неосновательные штрафы, иногда — продажа имущества»3.
В документах приводятся многочисленные примерь! такого «подхода» в различных сельсоветах Коми области. В АЙкинском сельсовете Устьвымского района всем зажиточным бьшо «предложено сдать по 7 пуд. льна, тогда как некоторые из них лен или вовсе не сеяли, или сеяли очень мало». В Гамском сельсовете того же района было дано задание «всем зажиточным внести по 2-3 пуда мяса, тогда как в хозяйствах имеется только по одной корове без мелкого скота»4. Районные власти требовали «взыскать с кулацких хозяйств весь хлеб в Течение
1 ГУРК «НАРК». Ф. 3. On. 1. Д. 2307. Л. 98-99; Ф. 136. Оп.1. Д. 367. Л. 50; АОГА. Ф. 1224. On. 1. Д. 4. Л. 1; Ф. 659. Оп. 5. Д. 71. Л. 88.
Для сравнения: к концу 1932 г. единоличные хозяйства составляли около 55% всех крестьянских хозяйств Коми области.
2 ГА ОПДФ АО. Ф. 290. On. 1. Д. 912. Л. 26.
3 ГУРК «НАРК». Ф. 91. On. 1. Д. 806. Л. 82- 83.
4 ГУРК «НАРК». Ф. 136. On. 1. Д. 367. Л. 50.
240
24 часрв»1. Твердые задания давались хозяйствам лишенцев, которые «ежегодно ходят собирать подаяние, дабы просуществовать», задания «сдать 200 штук яиц на хозяйство» давались крестьянам, которые с 1926 г. не имели куриц, и за невыполнение твердых заданий хозяйства подвергались штрафам с последующей продажей имущества2.
В материалах прокуратуры Коми области отмечалось, что «зажиточным по лесозаготовке даются твердые и повышенные задания нереальные и без учета количества трудоспособных в семье»; твердые задания по лесозаготовке —- «явно невыполнимые» — местные власти дают «умышленно с тем, чтобы за невыполнение его предать крестья-нина-зажиточника или кулака суду и конфисковать имущество»3. Рай-, онные органы, «чтобы прикрыть прорыв разбежавшейся из районов рабочей силы», давали «повышенные и заведомо невыполнимые нормы оставшимся членам кулацких хозяйств — несовершеннолетним детям, больным и физически нетрудоспособным старикам»4.
О нереальности твердых заданий по лесозаготовкам свидетельствуют и официальные данные об их выполнении. Так, несмотря на массовые репрессии за невыход в лес и невыполнение задания, к концу сезона 1931/32 г. (данные на 20 марта 1932 г.) «кулацко-зажиточными хозяйствами твердые задания по лесозаготовкам выполнены всего лишь в размере 17%»5.
Крестьяне, обложенные твердым заданием, писали в своих жалобах в советские органы не только о несправедливом отнесении их к «труд-заданцам», но и о том, что задания на них налагают заведомо невыполнимые, для того чтобы в дальнейшем подвести под раскулачивание. Так Т.Г. Рубцов из деревни Мутницы Ирилузского района в своем заявлении в Президиум ВЦИК от 21 апреля 1931 г. просил «отменить твердое задание по лесозаготовкам как явно невыполнимое и разъяснить местным властям, чтотвердые задания должны быть реальными».. Он писал, что налог на хозяйство «исчислен с %-й надбавкой»*. «Благодаря этому до моего хозяйства 3 марта сего года бьшо доведено
1 BOA НПИ. Ф. 609. On. 1. Д. 43. Л. 27.
2 АОГА. Ф. 1224. Оп. 2. Д. 4. Л. 24 об.
3 ГУРК «НАРК». Ф. 136. On. 1. Д. 367. Л. 50 об.; Ф. 3. On. 1. Д. 2010. Л. 135.
4 АОГА. Ф. 1224. Оп, 2. Д. 4. Л. 1,
I ГУРК «НАРК». Ф.З. On. 1. Д. 2367. Л. 26-27.
*Автор письма указывает, что «доход от с/х был определен в 657 руб. 92 коп., от неземледельческих заработков — 130 руб. 80 коп.; всего — 788 руб. 72 коп.» и, следовательно, по налоговому законодательству 1930/31 г., как хозяйство с доходом свыше 500 руб., налог исчисляется с процентной надбавкой.
241
твёрдое задание по лесозаготовкам, все задания мною выполнены, за исключением лесозаготовок, т.к. задание явно невыполнимо: по 400 куб. м. на трудоспособного, т.е. 1600 кубометра*. Такое задание дано умышленно, с тем, чтобы за невыполнение его предать меня суду и конфисковать мое имущество. Разве можно в 1 У2 месяца выполнить такое задание, его нельзя выполнить даже в несколько лет... На лесозаготовках я работал с самой осени 30 года, и не бьшо надобности облагать меня твердым заданием, я не только не бегу от работы, но ищу ее». Заявление заканчивается словами: «прошу также дать распоряжение о принятии меня в колхоз**, ибо я не являюсь врагом советской власти, а друг ёе, крестьянин-трудовик»1.
Практика проведения заготовительных кампаний начала 1930-х гг. свидетельствовала, что в порядке выполнения твердых заданий существенных различий между двумя категориями «твердозаданцев» — кулаками и зажиточными — не было. Именно этим и можно объяснить заключение прокуратуры Коми области, которое приводится в письме в НКЮ от 19 апреля 1931 г:: при приравнивании зажиточных к кулакам, при проведении заготовительных кампаний «остается только одно — обложение [зажиточных хозяйств. — Г.Д.] с.х. налогом в индивидуальном порядке и ликвидация как класса»2.
Раскулачивание и политические репрессии: административные меры воздействия и привлечение к судебной ответственности кулаков
Административные методы воздействия. Одной из наиболее распространённых мер воздействия на крестьян-единоличников было наложение штрафов в административном порядке по решению сельсоветов, утверждаемых впоследствии райисполкомами.
В соответствии с уголовным законодательством 1931-1932 гг. и секретными разъяснениями Верховного суда при применении уголовной ответственности за невыполнение государственных заготовок в отношении кулаков «не требовалось предварительного администра-
1 ГУРК «НАРК»; Ф. 3. Оп. 1. Д. 2010. Л. 135.
2 ГУРК «НАРК». Ф. 136. On. 1. Д. 367. Л. 53.
242
тивного воздействия». Кулаки подвергались административному воздействию в виде наложения штрафов, главным образом за невыплату налоговых платежей. Однако в практике проведения хозяйственно-политических кампаний, главным образом лесозаготовок, кулаки подвергались административному воздействию в виде наложения штрафов. Так, по утверждению прокурора Северного края «О нарушениях ревзаконности и администрировании» (20 августа 1932 г.), «незаконное наложение штрафов» на кулацкие хозяйства оценивалось как «недопустимое явление»: «до настоящего времени наблюдается много случаев, когда кулацко-зажиточные хозяйства за невыполнение твердых заданий по хоз.-политическим кампаниям привлекаются к административной, а не судебной ответственности»1.
.Органам суда и прокуратуры указывалось на необходимость принимать «решительные меры по выявлению кулаков, не вышедших на лесозаготовки, привлекая к судебной ответственности с определением жесткой меры социальной защиты, руководствуясь ранее данными директивами»2.
Массовое наложение штрафов партийные органы открыто называли «одним из видов мобилизации средств и раскулачивания хозяйств». В контрольных цифрах бюджета на 1932 г. в доходной части в разделе «разные поступления» первоначально даже были определены твердые задания по взиманию штрафов — 2868 тыс. руб. Бюро Севкрайкома ВКП(б) специальным решением «О штрафной политике» от, 8 апреля 1932 г. признало «совершенно неправильным, политически ошибочным дачу в контрольных цифрах по бюджету доходной части твердых заданий по взиманию штрафов», так как «такая система приводит к тому, что в ряде районов допускаются грубейшие нарушения политики партии путем администрирования, ведущего к выполнению контрольных цифр по разделу «разные поступления», констатировало, что это задание было отменено распоряжением крайисполкома»3.
По данным органов прокуратуры и суда Северного края, в отдельных сельсоветах процент оштрафованных единоличников в 1931 г.
1 ГУРК «НАРК». Ф. 137. On.. 1. Д. 199. Л. 90.
2 ГУРК «НАРК». Ф. 137. On. 1. Д. 199. Л. 23.
Исходя из такого плана «на каждое хозяйство — кулацкое, середняцкое, бедняцкое, включая колхозное, —падает 7 руб., а на каждую душу населения (включая все трудоспособное и нетрудоспособное как городское, так и сельское население) примерно по 1 руб. 25 коп.».
3 ГА ОПДФ АО. Ф. 290. On. 1. Д. 1172. Л. 74, 74 об, 72.
243
доходил до 30-45% хозяйств1. Наибольшее количество штрафов налагалось на крестьян в период лесозаготовительных кампаний (до 60-70% всех штрафов)2.
Протоколы заседаний районных административных комиссий по рассмотрению жалоб крестьян на неправильное наложение штрафов свидетельствуют, что крестьян штрафовали за «невыход в лес или невыполнение норм», за «уход из леса на 2-3 дня по случаю праздника или свадьбы, возвращение в деревню из-за отсутствия теплой одежды и продуктов питания», за «отказ от дачи лошади на лесозаготовки», «отправку лошади в лес без сена», «уклонение» от лесозаготовок больных, имевших грудных детей женщин, стариков 60-70 лет; подростков 14-15 лет». Даже органы ОГПУ признавали, что, «применяя систему штрафов по отношению к злостно уклоняющимся от лесозаготовок, работники сельсоветов допускали ошибки, не учитывая всех обстоятельств (например, нетрудоспособность ввиду болезни)»3.
Массовые наложения штрафов на единоличные хозяйства связаны и с нарушением постановлений, запрещающих «самовольный убой скота», принадлежащего крестьянам. Президиумы сельсоветов «одним протоколом выносили решения о наложении штрафов одновременно на 15-25 хозяйств села». Размер штрафа «за уббй телят», в зависимости от «классовой принадлежности», колебался от 15 до 50 руб. на бедняков и 50-300 руб. для середняков4.
За невыполнение заданий по сельхоззаготовкам, в соответствии с действующим законодательством, сельсоветы выносили решения «о наложении штрафов, превышающих 5-кратную заготовительную стоимость заготовок».
В документах приводятся многочисленные примеры «нереальности налагаемых штрафов» на трудовые хозяйства единоличников. Размеры штрафов за «проступки» на лесозаготовках и сплаве порой превышали заработки крестьян. Крестьяне говорили: «Сколько в лесу не работай, пользы нет. На 50 рублей заработаешь —^ на 100 оштрафуют, на 100 заработаешь — 300 удержат, лучше бросить работу»5.
Нередко на хозяйства трудовых единоличников налагались штрафы, превышающие стоимость всего имущества, например «на хозяйст
1 ГУРК «НАРК». Ф. 3. On. 1. Д. 2367. Л. 3; BOA НПИ. Ф. 609. Оп.1. Д. 68. Л. 7.
2 Подсчитано: ГУРК «НАРК». Ф. 592. On. 1. Д. 134. Л. 8.
3 ГУРК «НАРК»: Ф. 136. On. 1. Д. 136. Л. 45; Ф. 3. On. 1. Д. 2307. Л. 24,51, 218; АОГА. Ф. 659. Оп. 4. Д. 71. Л. 215.
4 ГУРК «НАРК». Ф. 93. On. 1. Д. 50. Л. 1-4,15-19,39-47.
5 АОГА. Ф. 659. Оп. 4. Д. 71. Л. 215. 1
244
во налагается штраф в размере 3500 руб., в то время как при описи всего имущества оказалось, что его стоимость составляет в среднем 1000 руб.»1 • {-
{ В уплату штрафа сельсовет «продавал последнее имущество» крестьян-единоличников, что приводило к фактической ликвидации хозяйства2.
Многие районные руководители нарушали директивы о первоначальном применении административных мер и привлечении к уголов^ ной ответственности лишь при повторном нарушении («проступке»). Так, в Сторожевском районе «за невыход на лесозаготовки» без при* менения административных мер воздействия бедняков и середняков сразу привлекали к уголовной ответственности. Райсудья считал «прибегать за невыход в лес к мерам административного воздействия через сельсоветы нецелесообразным, не дающим никакого эффекта, а выгнать в лес можно только судебными приговорами»3.
«На почве перегибов, — утверждается в письме прокурора Коми области и председателя облсуда в Наркомюст 25 сентября 1931 г.,-*г-возникает масса судебных и административных дел». Так Вильгорт-ский сельсовет одного зажиточного «за несвоевременный выход на лесозаготовку оштрафовал на 100 руб; Так как из имущества взять было нечего, сельсовет продал последнюю телегу. При разборе жалобы оказалось, что середняк к числу зажиточных был отнесен неправильно»4.
Сводки ОГПУ свидетельствуют, что «при взыскании штрафов крестьяне оказывали сопротивление милиции с попыткой совершить тер-ракты», были случаи нападения на милиционеров5.
«Грубейшие нарушения революционной законности» «вынуждали» органы власти проводить проверки штрафной политики административных органов и принимать специальные секретные постановления по этому вопросу. Так 27 января 1932 г. Севкрайисполком принимает постановление «Об исправлении перегибов в штрафной; политике», в соответствии с которым зимой-весной 1932 п была проведена проверка административной деятельности низовых органов Северного края^,
1 АОГА. Ф. 1224. Оп. 2. Д. 4. Л. 24 об. ; '
2 ГУРК «НАРК». Ф. 3. On. 1. Д. 2307. Л. 51; Ф. 136. On. 1. Д. 367. Л. 50 об • ГУРК «НАРК». Ф.18 . Оп. 3. Д. 358. Л. 20-22.
3 АОГА. Ф. 1224. Оп. 2. Д. 4. Л. 3.
4 ГУРК «НАРК». Ф< 136. On. 1. Д. 367. Л. 50 об,
5 ГУРК «НАРК». Ф.З;Оп. 1. Д. 2314. Л. 73.
6 ГУРК «НАРК». Ф. 3. On. 1. Д. 2367. Л. 1-2.
245
В материалах проверки штрафной политики, проведенной прокуратурой Северного края (2 апреля 1932 г.), отмечалось, что «при наложении административных взысканий, в особенности со стороны сельсоветов, существует ничем не прикрытый административный произвол»; «налагаются взыскания за нарушения никогда не существовавших обязательных постановлений, за невыполнение самообязательств по хозяйственно-политическим кампаниям, которые никем и никогда не принимались, за самовольный выезд из района без разрешения сельсовета, за предоставление лесорубам администрацией лесопунктов выходных дней.;., за отказ от уборки кулацкого поля не кулацко-зажиточными элементами»1.
17 мая 1932 г. специальное постановление «О штрафной политике» принимает Коми обком ВКП(б). В постановлении отмечается, что «движение штрафов за 1 квартал 1932 г. показывает значительный рост поступлений штрафных сумм, что свидетельствует о перегибах». В обследованных сельсоветах Сыктывдинского района «обнаружены факты грубейшего извращения линии партии в виде прямого нарушения классового принципа в штрафной политике и перегибов (массовые штрафы, превышающие суммы сельхозналога)». Предложено, «принять практические меры исправления всех допущенных перегибов в отношении бедняцко-середняцких хозяйств, привлекая конкретных виновников к ответственности»2.
Приведем в качестве типичной характеристики штрафной политики материалы выездной комиссии в составе представителей облисполкома, прокуратуры и ОРКИ, проверяющей летом 1932 г. жалобы крестьян двух сельсоветов Сторожевского района*, подробно описывается «практика наложения штрафов». В докладе председателя комиссии указывается, что «в 1931/32 г. штрафы применялись чрезвычайно широко». За период с 1 сентября 1931 г. в Большелуге бьшо 95 случаев наложения штрафов, в Богородске— 122. «В отношении соблюдения классового принципа» комиссия отметила, что «в Большелуге он в основном выдержан» а- «50% штрафов по наложению и 70% по взысканию падает на кулацко^зажиточную часть»; «колхозники штрафам не подвергались, бедняки-единоличники — всего в 6 случаях, взыскан штраф в 1 случае». В Богородском сельсовете «классовая линия из
1 ГУРК «НАРК». Ф. 136. On. 1. Д. 376. Л. 59.
2 ГУРК «НАРК». Ф. 375. On. 1. Д. 615. Л. 74 — 74 об.
* В докладе председателя комиссии указывалось, что комиссии бьшо передано для разбора на месте 57 жалоб, а на месте дополнительно поступило 164 жалобы.
246
вращалась: более 50% штрафов падает на середняков, из бедняков подвергнуты штрафам 24 хоз-ва». s v
Штрафы в основном налагались «за невыполнение лесозаготовок и сплава, невыполнение плана заноса молока по контрактации, за убой скота». «Как правило, — отмечает комиссия, — решения о наложении, штрафов совершенно не обоснованны и не законны», «вопросы с наложением штрафов решаются без участия тех, на кого налагаются штрафы», «выписки из решений с/советов о наложении штрафов, как, правило, не высьшаются и подвергнутый штрафу узнает об этом от соседей или тогда, когда к нему приходят за взысканием штрафа», имеются случаи, когда подвергнутый штрафу не знает об этом по 8-10 месяцев, «нередки случаи наложения штрафов на одно и тоже лицо за одно и тоже нарушение 2-3 и даже 4 раза». В Болынелуге комиссией «обнаружен случай, когда штраф взыскан, а постановления сельсовета о штрафе нет; обнаружены случаи наложения штрафов за невыход на лесозаготовки на несовершеннолетних (14-15 лет), на стариков (60-70 лет)». Комиссия выявила нарушения и при взыскании штрафов: «нередки случаи взыскания штрафа в день вынесения решения в отсутствии домохозяев, часты случаи изъятия за штрафы самоваров». При конфискации имущества в счет оплаты штрафов «оформление описи имущества и продажи с торгов чрезвычайно небрежное — описи имущества и торговые листы представляют из себя клочки бумаги, зачастую без подписи. Копии описанного имущества в хоз^ве не всегда оставляются, излишне отобранное имущество зачастую владельцу не возвращается, а хранится в сельсовете, иногда поступает в счет следующего штрафа. Проверить, какое имущество взыскано, когда и на какую сумму продано и кому по материалам с/совета не представляется возможным; не исключены злоупотребления». В то же время комиссия отметила, что «наложенные штрафы, как правило, не взыскиваются, решения не отменяются», а работники сельсоветов объясняют это тем, что «не успевают взыскивать, так как обычно подвергнутые штрафу лица деньгами не вносят, а с отчуждением имущества много возни»1.
Судебные репрессии. По неполным сведениям нарсудов Коми области за преступления/связанные с хозяйственно-политическими кампаниями 1930/31 г. (с 1 октября 1930 по 1 марта 1931 г.) бьшо осуждено 667 крестьян, в том числе 409 кулаков (61,3% всех осужденных), 175 середняков (26,2%), 83 бедняка (12,5%). В качестве основной меры соци
1 ГУРК «НАРК». Ф. 18. Оп. 3. Д. 358. Л. 20-22.
247
альной защиты* в отношении кулаков применялось лишение свободы
— 297 человек (68%); к принудработам было осуждено — 92 кулака (23%), к штрафу -— 28 (7%), к конфискации имущества — 10 человек (2,5%). В отношении середняков и бедняков применялось главным образом осуждение к принудработам (85% осужденных середняков и 97,5% бедняков).
Подавляющее большинство крестьян бьшо осуждено за невыполнение лесозаготовкам. В период лесозаготовительной кампании 1930/ЗГг. (с 1 октября 1930 по 1 мая 1931 г.) нарсудами Коми области было привлечено 646 крестьян, в том числе 355 кулаков (55% всех осужденных), 190 середняков (29,4%), 92 бедняка (14,2) и 9 зажиточных (1,4%)\ Только за четыре первых месяца кампании 1931/32 г. (октябрь-декабрь 1931 г.) к судебной ответственности был привлечен 171 крестьянин, в том числе кулаков — 54, зажиточных — 80, середняков
— 29, бедняков — 8. К лишению свободы бьшо приговорено 47 кулаков (от 1 до 3 лет), принудительным работам — 3, конфискации имущества— 3, штрафам — 1; дополнительные меры социальной защиты были применены в отношении 15 кулаков (2 — ссылка, 3 — высылка, 10 — конфискация имущества). В отношении зажиточных применялось лишение свободы к 46 человекам, принудительные работы — 12, конфискация имущества — 2, дополнительные меры социальной защиты бьши применены к 37 человекам (36 ^- конфискация имущества, 1—высылка)2.
Всего в 1931 г. по хозяйственно-политическим кампаниям в Коми области было осуждено 1555 крестьян, в том числе 827 кулаков и 590 зажиточных, 138 бедняков и середняков**. В отношении кулаков применялось, как правило, лишение свободы, в качестве дополнительной меры социальной защиты — конфискация части или всего имущества (применена к 104 кулакам)3.
По делам о «контрреволюционной агитации» и за совершение террористических актов*** в 1931 г. бьшо осуждено около 650 крестьян.
*В сведениях нарсудов не приводятся данные о дополнительных мерах социальной защиты, применяемых в отношении осужденных.
1 Подсчитано: ГУРК «НАРК». Ф. 137. On. 1. Д. 201. С. 67.
2 Подсчитано: ГУРК «НАРК». Ф. 3. On. 1. Д. 774. Л. 54.
**В декабре 1931 г. на рассмотрении нарсудов бьши 598 незаконченных дел (314 — на кулаков, 221- зажиточных и 63 — бедняков и середняков).
3 ГУРК «НАРК». Ф. 137. On. 1. Д. 201. Л. 89.
***Весной 1931 г. нападениям со стороны кулаков подверглись 24,3% колхозов Коми области (в СССР — 15,8%). На 100 случаев «нападений» было: поджогов — 8,3%; отравлений скота — 5,2; нападений на активистов — 34,4;
248
Через органы прокуратуры и суда в 1931 г. прошло 430 «контрреволюционных» дел*, по которым бьшо осуждено 576 человек, в том числе 419 кулаков (73% всех осужденных), 109 середняков (19%), «44 бедняка (7,6%) и 4 колхозника (0,4%). " ■
Подавляющее большинство «контрреволюционных дел» прошло по лесозаготовительной кампании, сплаву и путине, по которым бьшо осужден 411 человек, в том числе 283 кулака, 86 середняков, 38 бедняков и 4 колхозника. За «контрреволюционную» агитацию в период посевной кампании было осуждено 64 крестьянина (54 кулака, 3 середняка, 7 бедняков), за убой скота— 12 (6 кулаков, 5 середняков и 1 бедняк), за уклонение от налогов — 8 (6 кулаков, 1 середняк, 1 бедняк), против колхозов —6 (4 бедняка и 2 середняка)1.
Органами ОГПУ в 1931 г; за «антисоветскую деятельность» был осужден 151 крестьянин, из них 60 кулаков, 87 середняков и 4 бедня-
Представление о масштабах судебных и внесудебных репрессий в отношении кулаков можно составить по сведениям о количестве осужденных с 1 ноября 1930 г. по 1 апреля 1931 г. Сведения приведены по 463 кулацким хозяйствам** (2495 человек, в том числе 861 трудоспособных), из них 152 хозяйства были «в бегах».
Нарсудами бьшо осуждено 272 человека (32% всех трудоспособных или 38,4% без «беглых»). К лишению свободы бьшо осуждено 259 человек, в том числе до 2-х лет — 240, до 3-х лет — 5, свыше 3-х лет — 14. К принудительным работам осуждено 18, к штрафам — 15 человек. Дополнительная мера социальной защиты была применена в отношении 278 кулаков, в том числе конфискация имущества — 122 (14 — полная, 108 — частичная), ссылка и высылка — 152.
порчи машин— 12,5; прочих — 39,6 // Документы свидетельствуют. Из истории деревни накануне и в ходе коллективизации 1927-1932 гг. ... С. 491.
*В сведения не включены данные об арестованных и осужденных внесудебными органами.
2 ГУРК «НАРК». Ф. 3. On, 1. Д. 774. С. 27,55.
Для сравнения: на 1 декабря 1930 г. в коми деревне бьшо выявлено 786 кулацких хозяйств.
"'Количество кулаков, к которым были применены дополнительные меры социальной защиты (278) превышает количество осужденных кулаков (272), т.к. нередко одновременно применялись и высылка и конфискация имущества.
249
•i В конце 1930 — начале 1931 гг. в период проведения операции по «изъятию» кулаков 1 категории («контрреволюционных элементов») органами ОГПУ были арестованы главы 72 кулацких семей*.
Таким образом, в судебном и внесудебном порядке только за период с 1 ноября 1930 г. по 1 апреля 1931 г. было осуждено 344 человек или 40% всех трудоспособных членов кулацких семей1.
В течение 1930-1932 гг. подавляющее большинство хозяйств, отнесенных к группе кулацких, было раскулачено.
Одной из форм раскулачивания была ликвидация кулацких хозяйств по решению административных органов. В счет уплаты налоговых платежей и штрафов проводилась конфискация имущества, которая приводила к фактической ликвидации хозяйства. Так в 1931 г. 25% налогов с кулацких хозяйств бьшо погашено за счет реализации описанного имущества, в 1932 г. —уже около 65%2. По сведениям Коми облфинотдела в 1931 г. из 608 кулацких хозяйств 491 (81%) бьшо ликвидировано в период налоговой кампании за невыплату налоговых платежей.
Крестьяне, отнесенные к группе кулаков, шли и на «добровольное» самораскулачивание, продавая имущество для уплаты налоговых платежей, которые в 1931-1932 гг., как правило, превышали размеры всех доходов хозяйства.
Фактическая ликвидация кулацких хозяйств происходила и по решению судебных и внесудебных органов (ОГПУ), которые широко применяли конфискацию имущества в качество основной и дополнительной меры социальной защиты.
В течение 1930-1932 гг. в коми деревне по неполным данным было раскулачено не менее 1120 кулацких хозяйств.
По сведениям, приведенным в документах Коми облисполкома, к лету 1930 г. бьшо раскулачено не менее 100 кулацких хозяйств**; на 1
*По имеющимся у нас сведениям о 35 кулаках, «изъятых» органами ОПТУ, к расстрелу приговорено 15 человек (43%), лишению свободы — 13 (37%), ссылке — 7 (20%) // Подсчитано: Список кулаков Коми АО, отнесенных к группе кулаков и осужденных по политическим статьям // Покаяние: Мартиролог. Т. 6.... С. 1019-1027.
250
апреля 1931 г. —- 265, на 1 декабря 1931 г. — 245, на 1 апреля 1932 г, — 265, на 20 декабря 1932 г. — 245*1.
Отсутствие точных сведений о количестве кулацких хозяйств и раскулаченных не позволяет точно определить процент кулацких хозяйств, раскулаченных в течение 1930-1932 гг. Масштабы раскулачивания можно представить по следующим данным: в течение 1928-1932 гг. впервые к группе кулацких было отнесено не менее( 1380 хозяйств**, раскулачено—1120.
Более точными представляются сведения, содержащиеся в именных списках кулацких хозяйств по отдельным районам Коми области. В списках кулацких хозяйств Уеть-Цилемского района на 1 июня 1932 г. приводятся следующие сведения по каждому кулацкому хозяйству: фамилия, имя и отчество, год и причина отнесения к кулакам, сумма сельхозналога, год раскулачивания и место нахождения Главы хозяйства. Всего к кулацким бьшо отнесено 95 хозяйств, из них раскулачено* 89 хозяйств, 4 хозяйства остались нераскулаченными, сведений о 2-х хозяйствах в документе нет. Из 51 хозяйства, отнесенного к кулацким в 1928 —1929 ггч было раскулачено 47, в 1931 г. соответственно 30 и 29, в 1931 г..— 15 и 14. Всего в 1929 г> было раскулачено 2 хозяйства, в 1930 г. —-16, 1931 г.— 71., Из 95 глав семей 59 было осуждено и находилось в заключении, 5— в «бегах»2.
В Сторожевском районе по данным на 1 мая 1932 г. было раскулачено 38 из 56 кулацких хозяйств, в заключении находились 48 человек, в «бегах» — 24 .
'Приведенные в доступных исследователям документах сведения явно занижены. В итоговую статистику раскулаченных не включались хозяйства, реабилитированные в период «борьбы с перегибами». Однако этой категории кулаков имущество не бьшо возвращено или возвращено частично.
3 ГУРК «НАРК». Ф. 3. On. 1. Д. 2404. Л. 20.
251
Жалобы крестьян, привлеченных к индивидуальному обложению по признаку «проживание на ранее накопленные нетрудовые доходы», свидетельствуют о массовом «закулачивании» за «мелочную торговлю в течение нескольких месяцев в годы войны», за продажу продукции своего хозяйства на рынке и даже — за наем няни до революции» и т.д. Основанием для отнесения к кулакам было и социальное прошлое отца или близких родственников: «Я причислен к нетрудовому элементу, доминирующую роль в котором сыграл кулак — мой отец. Отец уже умер»; «Сельсоветом наше хозяйство зачислено к кулацкому хозяйству. А главное, отнесли из-за того, что до революции мой отец немножко торговал. Но эту торговлю он прекратил до революции».
В жалобах крестьяне доказывали «отсутствие нетрудовых накоплений, оставшихся от отца»: «Отец занимался торговлей до революции, во время революции часть имущества передал нуждающимся и для красноармейцев»; «Отец нанимал до революции наемных рабочих для увеличения расчисток и распашек, сам я не участвовал, был маленьким (1906 г. рождения), к 1925 году расчистки и распашки (1,25 дес.) отобраны»; «Мое хозяйство отнесено к группе кулаков, лишено избирательных прав как хозяйство бывшего торговца за то, что мой отец (70 лет) производил торговлю и применял наемный труд до революции... Я в то время был мальчиком около 7-8 лет... 6т отца мне не осталось нетрудового дохода, товары и ценности в 1919 г. ВЧК реквизировала. В данное время хозяйство существует не на ранее накопленные доходы, а на трудовые доходы». Крестьяне прилагали к жалобе документы, свидетельства соседей и односельчан, подтверждающие, что «факты, изложенные в протоколе [налоговой комиссии. — Г.Д.], неверны»2.
Особый интерес представляет категория «новых» кулаков, которые «приобрели эксплуататорские признаки» в 1931-1932 гг. После принятия постановления ЦИК и СНК СССР от 1 февраля 1930 г., запрещавшего использование наемного труда и аренды земли в единоличных хозяйствах, традиционные «кулацкие» признаки исчезли — крестьяне этот закон строго соблюдали. В протоколах налоговых комиссий не обнаружено ни одного случая отнесения хозяйства к кулакам новых хозяйств, которые «приобрели» признак «эксплуатация наемного тру-
1 ГУРК «НАРК». Ф. 92. On. 1. Д. 226. Л. 54,97; Д. 227. Л. 282; Д. 231. Л. 23-34; Д. 233. Л. 68; Д. 244. Л. 11, 29; Д. 237. Л. 1-5.
2 ГУРК «НАРК». Ф. 92. On. 1. Д. 225. Л. 10; Д. 227. Л. 13, 34-35 об.; Д. 231. Л. 23-34; Д. 239. Л. 2-3.
219
да» или «аренда земли» в течение 1931-1932 гг. Зато к «приобретенным» относили такие «скрытые признаки эксплуататорской деятельности», как торговля и спекуляция (скупка и перепродажа). Тут были неограниченные возможности «довыявления» кулаков.
Заметим, что под признаком ((торговля и спекуляция» надо понимать обыкновенную крестьянскую торговлю, которая была для единоличников одним из немногих способов заработать, а значит — заплатить налоги и сохранить свое единоличное хозяйство. Получался замкнутый круг: чтобы заплатить налоги, крестьянин должен был продать на рынке что-нибудь из своей продукции, а за ее продажу он тут же брался на заметку местных руководителей в качестве «потенциального» кулака.
I Главную роль в определении классового лица крестьянского хозяйства играли, как и в 1930 г., политические критерии — отношение к советской власти. В отчетных материалах налоговых комиссий имелась специальная графа: «Лояльность к Советской власти» (иногда она означалась вопросом: «выступает или не выступает против Советской власти»). В формулировке протоколов сельских налоговых комиссий «Основание для зачисления в кулаки» прямо указывался политический признак: «относится к партии й Соввласти отрицательно»; «настроение Соввласти противоположное»; «лояльным Соввласти не был»; «не является союзником Соввласти».
К политически не лояльным относились все без исключения «добровольцы белой армии» и ((участники контрреволюционных банд в 191S-1919 гг.», а также дети контрреволюционеров: «Отец расстрелян в гражданскую войну за контрреволюционные действия», «сам не участвовал в белой армии, отец в гражданскую войну расстрелян за контрреволюцию», «явных выступлений не было, но все же может, ибо его отец расстрелян красноармейцами в 1918 г.»1. Материалы жалоб крестьян свидетельствуют о зачислении в кулаки по признаку «Выступление против Соввласти» за личные конфликты с представителями местной власти2.
«Политическая нелояльность» считалась базовым признаком, который налоговые комиссии должны были подкрепить ((достаточно мотивированными и вполне обоснованными указаниями конкретных фактов извлечения нетрудовых доходов, эксплуататорских действий тех или иных хозяйств». Подтверждение политического признака экономическим («проживание на ранее накопленные нетрудовые доходы», «скры
1 НАРК Ф. 92. On. 1. Д. 223. Л. 6-8; Д. 227. Л. 6-7.; Д. 231. Л. 23-24.
2 НАРК. Ф. 136. On. 1. Д. 121, Л. 157; .Ф. 92. On. 1. Д. 226. Л. 48.
220
тые формы эксплуататорской деятельности» и прочее) было столь сложным делом, что в секретных документах руководящих финансовых органов низовые налоговые комиссии постоянно обвинялись в «неоформлении фактическим материалом признаков индивидуального обложения», «общих фразах при определении признаков без указания конкретных фактов эксплуататорской деятельности кулацких хозяйств».
Одним из распространенных способов «подкрепления» было и прямое придумывание эксплуататорских признаков. Крестьяне в своих жалобах пишут, что их отнесли в группу кулаков на основе несуществующих признаков, «приписываемые признаки» они называют «неверными», «вымышленными»1.
При проверке правильности отнесения в группу кулаков политический критерий также играл решающую роль. Из списков кулаков исключали крестьянина «как политически лояльно относящегося к Сов-власти», «бывшего торговца, который служил в течение ряда лет в совучреждениях и доказал лояльность Соввласти, а также принимал активное участие против нашествия белых». Большая роль политического критерия объясняет стремление крестьян-кулаков в жалобах в советские органы не только доказать отсутствие нетрудовых доходов, но й подчеркнуть свою «лояльность Советской власти». Крестьяне писали в своих жалобах, что они «никогда не выступали против советской власти», «в отношении того, что идеология моя антисоветская, то это явное нахальное наговаривание на меня», «ни бдно лицо на территории сельсовета не сможет сказать, что я работал во вред Советской власти. А также и в настоящее время во вред не помышляю, а наоборот, всегда и во всем иду навстречу Соввласти...»2.
Одним из источников пополнения «кулацкой группы» были зажиточные хозяйства, выявленные при проведении заготовительных кампаний. В 1930/31 г. в Коми области в списках зажиточных хозяйств числилось 449 хозяйств, в 1931/32 г. (по данным 7 из 12 районов Коми области на 1 апреля 1932 г.) — 759, в 1932/33 г. (на 1 февраля 1933 г.) — 937 хозяйств*3.
1 ГУРК «НАРК». Ф. 383. Оп. 1.Д. 71. Л. 58.
2 ГУРК «НАРК». Ф, 92. On. 1. Д. 224. Л. 2,3; Д. 226, Л. 5; Д. 232. Я. 22.
. *На 1 апреля 1932 т. всего к категории «кулацко-зажиточные хозяйства» относилось 1587 хозяйств, в том числе к кулакам — 828, к зажиточным (по 7 районам) —- 759. На 1 февраля 1933 г. всего кулацко-зажиточных хозяйств — 1900, в том числе кулаков — 936, зажиточных — 936 (а по 7 районам, данные по которым приводятся на 1 апреля 1932 г., — 561 хозяйство).
3 ГУРК «НАРК». Ф. 3. On. 1. Д. 263. Л. 29; Д. 2395. Л. 182.
221
Протоколы заседаний президиумов сельсоветов, материалы комиссий при райисполкомах и облисполкоме по рассмотрению жалоб на неправильное зачисление в группу зажиточных позволяют вьщелить основные признаки, на основании которых крестьянские хозяйства относились сельсоветами к зажиточным. Наиболее распространенными были следующие признаки: хозяйства, вьщеляющиеся по своей мощности и, как правило, имеющие признаки предпринимательского хозяйства; «вычищенные из колхоза за вредительскую деятельность»; раскулаченные в предыдущие годы, но восстановленные в правах, и дети раскулаченных.
Приведем в качестве примера выдержки из постановлений президиумов сельсоветов и материалов комиссий по рассмотрению жалоб с характеристикой признаков, на основании которых хозяйства были в 1932 г. отнесены в группу зажиточных:
— «сын кулака, раскулаченного в 1930 г., жена, ныне учительница, так же дочь бывшего крупного купца, в 1929 г. по чистке хозяин исключен из партии, в 1931 г. как классово чуждый снят с работы на почте. ... Из колхоза как сын раскулаченного в 1930 г. и дочь (жена) бывшего купца исключен. Как бедняцкое, так и общее собрание колхоза ходатайствуют перед сельсоветом о зачислении в группу зажиточных»; ;;м - • ■ t
— «вычищен из колхоза (бывший подрядчик и заготовитель извести). Идет против мероприятий Советской власти. Имеется задолженность колхозу за арендованную лошадь. По сельсовету числится середняком. В колхозе почти не работает, на всю семью за 1932 г. имеется отработанных 6 трудодней. Постановлением сельсовета отнесен в группу зажиточных»;
— «хозяйство мощное, имел распашку 3 га и расчистку 2,5 га, до революции держал скот 3-х коров и 1 лошадь, занимался скупкой, перепродажей сельскохозяйственной продукции (масла и др.). Дом выстроил силами батраков за мизерную плату. Расчистки и распашки также производились чужим трудом и постоянно эксплуатировал наемный труд. Государственные обязательства перед государством не выполняются, а также не участвует в лесозаготовках. Занимается агитацией против проведенных мероприятий. Постановлением президиума сельсовета отнесен в группу зажиточных»;
— «имел расчистки возов 15-18, сдавал помещение в аренду под школу, имел 3 коровы, 1 лошадь, 5 овец... Шел против мероприятий Соввласти, выступая открыто. Сельсхоззаготовки не выполняет, есть выписка из протокола общего собрания о том, что на лесозаготовках участвовал активно, расчистки и распашки разработал без наемного
222
труда. Постановление комиссии райисполкома: за отсутствием признаков зажиточности и протокола общеколхозного собрания перевести в группу середняков»1.
В документах Коми областной прокуратуры 1931-1932 гг. отмечается «полный беспорядок» при отнесении крестьянских хозяйств в группу зажиточных. В некоторых сельсоветах «относят к числу зажиточных хозяйств и дают твердые задания по всем видам заготовок около 8-10% всех хозяйств», а в некоторых сельсоветах «процент кулацко-зажиточных хозяйств достигает свыше 15» (при контрольных нормах 5-7% кулацко-зажиточных хозяйств)2.
«На местах до сих пор существует недопонимание слова (часто употребляющегося в печати) кулацко-зажиточный» и «до сего дня» районные налоговые комиссии и сельсоветы «в своих постановлениях пишут — «отнести к кулацко-зажиточной части», т.е. «одновременно считают хозяйство кулацким и в то же время зажиточным». Работники районных налоговых комиссий и сельсоветов своим «собственным творчеством» дополняют признаки и этим «извращают политику партии и правительства», «в ряде районов» к зажиточным относят «не по экономическим признакам, а за судимость, уклонение от принятия самообязательств по хоз. полит, кампаниям и т.п.»3.
В документах областной прокуратуры отмечается, что «к числу зажиточных относили бедняков и маломощных середняков». Зажиточными признавались хозяйства «бескоровные и безлошадные», освобожденные от уплаты сельхозналога или «платящие таковой в размере до 5 руб.», «хозяйства, которые по всем своим источникам дохода сельхозналог никогда не платили выше 25 руб.», «хозяйства, уплатившие единый сельскохозяйственный налог по всем источникам дохода в 25, 15, 10 и даже 6 руб. В письме Коми областной прокуратуры от 19 апреля 1931 г. «прямо говорится», «что не менее 1/3 зажиточных, если не большинство, по Коми области относятся именно к таким типам хозяйств, налог коих не превышает указанные размеры» (25 руб.)4.
Одним из источников пополнения кулачества с 1931 г. стали исключенные из колхозов крестьяне, однако массовых масштабов выявление кулачества за счет вычищенных из колхозов достигает в 1933-1935 гг.
• ГУРК «НАРК». Ф. 3. On. 1. Д. 2354. Л. 29-34 з НПИ\Ф-Ш- 0п- L А 39- л-181,186
АОГА. Ф. 621. Оп. 3. д. 52. Л. 171; Ф. 1224. Оп. 2. Д 4 Л 96 ГУРК «НАРК». Ф. 136. On. 1. Д. 367. Л. 50, 53-53 об. ' '
223
В 1931-1932 гг. районные, областные и краевые органы получают огромное количество жалоб крестьян на неправильное отнесение в группу кулаков и зажиточных. В 1932 г. в Коми облисполком, после рассмотрения «дела» в первой инстанции — райисполкоме, жалобы подали 1005 человек (122 кулака и 883 зажиточных). Всего было удовлетворено 10 жалоб кулаков (8,2%) и 310 жалоб зажиточных (34,9%). В крайисполком было подано 65 жалоб (соответственно 3 и 62), удовлетворено 23 жалобы зажиточных (36,6%); Среди основных причин удовлетворения крайисполкомом жалоб зажиточных указывалось: «отсутствие оснований для дачи твердых заданий» (57,4%), «хоз-ва не являются экономически мощными» (18,4%), «как состоящие в колхозе» (11,3%), «активные участники гражданской войны» (4,0%), «активное участие на л/з и ударники» (2,9%), «семейства красноармейцев» (2*6%), «отсутствие трудоспособных» (1,9%), «активное участие в выполнении обязательств перед государством» (1,6%)1.
В законодательстве о сельскохозяйственном налоге 1931-1932 гг. указывалось, что «при определении доходов кулацких хозяйств учитываются доходы от всех источников сельского хозяйства и от всех доходов неземледельческих заработков, в том числе и от тех, которые по середняцким хозяйствам в данном районе не облагаются (например, доходы от свиноводства, птицеводства, скота молодняка и др.)». В кулацких хозяйствах, в отличие от хозяйств «трудовых» единоличников, «облагаются и те неземледельческие доходы, которые возникли в данном окладном году. В таких случаях доходы определяются ориентировочно, исходя из средней доходности одноименных неземледельче^ ских занятий в данном районе». «Облагаемый доход кулацких хозяйств от сельского хозяйства исчисляется не путем подробного исчисления валового дохода и отдельных расходов по каждой отрасли, а на основании имеющихся в хозяйстве источников дохода с учетом всех условий, повышающих среднюю доходность (повышенная урожайность, использование спекулятивных рыночных цен, большая продуктивность скота и т.д.). Доходы от кустарно-ремесленных и прочих промыслов исчислялись для кулацких хозяйств в общем порядке (как и в «трудовых» единоличных хозяйствах), то есть из валового дохода исключаются основные производственные расходы. И конечно, в налоговом законодательстве 1931-1932 гг. имелась статья, согласно ко-^ торой «хозяйства, обложенные налогом в индивидуальном порядке, не имеют права ни на какие льготы по налогу»2.
1 ГУРК «НАРК». Ф. 3. On. 1. Д. 2395. Л. 167.
2 РГАЭ. Ф. 7733. Оп. 9. Д. 217. Л. 39-40; Оп. 10. Д. 327. Л. 47.
224
В Положении 1931 г., как и в, предыдущем налоговом году, указывалось, что «при исчислении сельхозналога с кулацких хозяйств, облагаемых в индивидуальном порядке, с первых 500 руб. дохода на хозяйство взимается по 20 коп. с каждого рубля»; с излишков сверх 500-700 руб. взимается по 30 коп., 700-1000 руб. — 40 коп., 1000-3000 руб. — 50 коп., 3000^6000 руб. — 60 коп., сверх 6000 руб. — 70 коп.1
В 1932 г. бьши установлены новые ставки исчисления налога с кулацких хозяйств. При размере облагаемого дохода до 500 руб. по-прежнему взималось 20 коп. с каждого рубля дохода. Однако с суммы, превышающей 500 руб., кроме 30-70 коп., взимаемых с каждого рубля дохода в зависимости от общей суммы облагаемого дохода (ставки те же, что и в 1931 г.), вводились твердые ставки: 100 руб. с дохода от 500 до 700 руб., 160 руб. — с дохода от 700 до 1000 руб., 280 руб. —с дохода от 1000 до 3000 руб.* 1280 руб. — с дохода от 3000 до 6000 руб. и 3080 руб. с дохода свыше 6000 руб.2 То есть если в 1931 г. кулацкое хозяйство выплачивало с дохода от 1000 до 3000 руб. 50 коп. с каждого рубля дохода, то в 1932 г. 280 руб. плюс 50 коп. с каждого рубля дохода.
Прогрессивная шкала обложения с 1931 г. была построена таким образом, что выплата кулацким хозяйством налога приводила к разорению, а для хозяйств с высокими доходами — к фактическому раскулачиванию. Доля изъятий из облагаемого дохода в виде лишь одного из платежей — сельскохозяйственного налога — составила в 1930/31 г. у кулаков — 53% (у колхозников 3,4%, у трудящихся единоличников
В Коми области средний размер сельхозналога, начисленного на кулацкое хозяйство, возрос с 265 руб. в 1929/30 г. до 1227 руб. 72 коп. на 1 июня 1931 г. Самый Высокий налог должны бьши выплатить кулаки-оленеводы Ижемского района — соответственно 1602 руб. 76 коп. и 3548 руб. 50 коп. В Устьвымском районе размер сельхозналога составлял соответственно 124,22 руб. и 300,75 руб., Удорском — 71,45 руб. и 50,88 руб., Усть-Куломском — 173,48 руб. и 413,99 руб., Сторожевском — 99,0 руб. и 734,25 руб., Сыктывдинском — 81,95 руб. и 231,0 руб., Визингском — 331,81 руб. и 274,16 руб., Прилузском — 144,09 руб. и 444,56 руб., Усть-Цилемском — 234,53 руб. и 604,31 руб. Всего по перечисленным районам (без Ижемского) 466 кулаков выплатили в среднем по 419 руб. 58 коп.4
1 РГАЭ, Ф. 7733. Оп. 9. Д. 217. Л. 41'
2 РГАЭ. Ф. 7733. Оп. 10. Д. 327. Л. 116.
3 г» ______
3 Залесский М.Я. Налоговая политика Советского государства С 92 97 Рассчитано: ГУРК «НАРК». Ф. 375. On. 1. Д. 263. Л. 132.
225
Помимо сельскохозяйственного налога к обязательным платежам сельского населения относился так называемый культсбор (единовременный сбор на хозяйственное и культурное строительство). Он был введен постановлением ЦИК СССР от 9 января 1931 г. и постановлением ВЦИК от 13 января 1931 г. Обоснованием введения культсбора явились «рост доходов деревни в 1930 и 1931 гг.» (!) и «необходимость укрепления районных и сельских бюджетов», то есть культсбор вводился на те же цели, что и самообложение.
Ставки культсбора дифференцировались на тех же основаниях, что и ставки сельхозналога. Согласно постановлению ВЦИК и СНК СССР «О проведении в 1931 г. единовременного сбора на хозяйственное и культурное строительство в сельских районах» в Северном крае единоличные середняцкие хозяйства должны были уплатить 70% оклада сельхозналога, но не менее 6 руб. на хозяйство, а кулацкие хозяйства выплачивали в первые два годы культсбор в размере 100% оклада сельхозналога1. Кулацкие хозяйства выплатили в 1931-32 гг. около 65% всей суммы культсбора, собранного в северной деревне2.
К обязательным платежам следует отнести и выплату специального «единовременного налога на единоличников», введенного без каких-либо объяснений в 1932 г. Для крестьянских хозяйств с годовым доходом до ста рублей он составил от 15 до 20 рублей (две-трети ставки сельскохозяйственного налога), с доходом свыше 100 руб. — от 100 до 175% оклада ЕСХН, кулаков — двойной оклад ЕСХН заэтот год.
Крестьянские хозяйства в «обязательном порядке» выплачивали также и страховые платежи. Обязательное окладное страхование^ по сути дела, являлось завуалированной формой налога. Свидетельством этого являлись и принудительный характер страхования почти всего крестьянского имущества и меры взыскания за невыплаченные в срок платежи (привлечение к уголовной ответственности). В правилах обязательного окладного страхования до мельчайших подробностей проводился тот же «классовый подход», который применялся в налогообложении: по всем видам страхования единоличники платили больше, чем колхозники, а при наступлении так называемого страхового случая (пожар, гибель скота и др.) получали от государства меньше.
Кроме обязательных платежей крестьяне платили так называемые «добровольные» платежи, главным из которых было самообложение. Формулировки правительственных постановлений о самообложении
1 СУ РСФСР. 1931. №5. Ст. 49.
2 ГУРК «НАРК». Ф. 375. On. 1. Д. 263. Л. 11.
226
1930-1932 гг., как и в предыдущие годы, не содержали указаний об обязательности этого вида платежа. Первая статья постановлений о самообложении гласила: «Граждане, проживающие в сельских поселениях, могут выносить постановления о самообложении для удовлетворения местных культурных и хозяйственных нужд, имеющих общественное значение»1.
С 1931 г. ставки самообложения устанавливались законом, причем впервые вводятся дифференцированные ставки для разных групп крестьян. Если раньше устанавливался единый для всех групп крестьян размер самообложения в виде процента к сумме сельхозналога (например, в 1928/29 — 35%), то в 1931-1932 гг. трудовые единоличники платили самообложение в размере 50% ЕСХН, а кулаки в размере 100% в 1931 г. и 200% в 1932 г.
Кулацкие хозяйства в отличие от всех остальных групп сельского населения были освобождены от сборов по многочисленным «займам индустриализации»,
Некоторое представление о размерах денежных платежей, выплаченных кулацкими хозяйствами в 1931 г. с учетом всех основных видов платежей, дают следующие данные: при доходе,500 руб. кулаки платили 100 руб. сельхозналога, 100 руб. культсбора и 100 руб. самообложения (всего 300 руб.); при доходе 1000 руб, соответственно 280, 280 и 280 (всего 840 руб.); при доходе 1500 руб. соответственно 530, 530 и 530 (всего 1590 руб.) и т.п.2. Таким образом, при доходе в 1500 руб. и выше налоговые платежи превышали весь доход крестьянского хозяйства. ,;
По итогам налоговой кампании 1931 г. в среднем на, кулацкое хозяйство (без Ижемскрго района) бьшо начислено сельхозналога 787 руб. 97 коп., самообложения — 662 руб. 53коп., страхплатежей — 371 руб. 69 коп., всего (только по трем обязательным платежам!) 1822 руб. 19 коп. Из этих 1822 руб. 19 коп. лишь 519 руб. 88 коп. бьшо выплачено деньгами, а оставшаяся сумма — за счет распродажи имущества3.
В 1932 г. при доходе 500 руб. кулаки платили 100 руб4 сельхозналога, 200 руб. — «единовременного.налога на единоличников», 100 руб. — культсбор, 200 руб. — самообложение. Таким образом, в 1932 г. уже при доходе 500 руб. размер налоговых платежей составлял 600 руб.
12 СУ РСФСР. 1930. № 43. Ст. 523; 1932. №65. Ст. 376. Ивницкий Н.А. Коллективизация и раскулачивание (начало 30-х годов) М.: Интерпракс, 1994. С. 184. ;'
3 Рассчитано: ГУРК «НАРК». Ф. 375. On. 1. Д. 263. Л. 50.
227
' Размер налоговых платежей кулацких хозяйств Коми области в 1932 г. составлял в среднем 1894 рубля на хозяйство и 1,5% крестьянских хозяйств, обложенных налогом в индивидуальном порядке, выплатили около 60-65% всей суммы налога1.
На протяжении 1930-х гг. одной из сложнейших проблем для финансовых органов была проблема выплаты крестьянскими хозяйствами денежных платежей. Размер начисленных платежей превышал все доходы кулака, и финансовые органы уже в 1931 г. вынуждены бьши «с полной очевидностью констатировать факт, что исчисленные в индивидуальном порядке оклады сельхозналога на кулацкие хозяйства последними не будут уплачены непосредственно деньгами и в бесспорном порядке». Для выплаты долгов предлагалось «в счет погашения оклада сельхозналога реализовать кулацкое имущество путем публичных торгов». Но и реализация имущества не решала проблему. Одна из основных причин «слабости взыскания кулацких платежей», по признанию финансовых органов, заключалась в том, что «по ряду районов налицо значительный разрыв между общим объемом кулацких платежей (сельхозналог и самообложение) и суммой описанного имущества». В 1932 г. «только 43% суммы налоговых платежей обеспечено имуществом»2.
Суммы, вырученные от продажи имущества, не покрывали налоговых платежей, предъявленных к уплате. Приведем для наглядности два показательных примера: на кулацкое хозяйство было «начислено сельхозналога 917 руб., страхсбора — 41 руб. 23 коп., самообложения — 459 руб., единовременного культсбора — 917 руб, всего — 2333 руб. 23 коп. ПроДано всё имущество с торгов на сумму 1427 руб. 42 коп.; по другому хозяйству — «начислено всего платежей 1836 руб. 46 коп., описано имущество на 1425 руб.»3.
В сводках Коми облотдела ОГПУ о выплате налоговых платежей сообщалось, что; «попав под индивидуальное налогообложение, кулачество отказывается от уплаты с.х. налога й стремится к самораскулачиванию путем распродажи своего имущества, деньгами налог не уплачивает, стремясь в счет уплаты давать имущество», «кулацкая часть деревни открыто заявляет и категорически отказывается от уплаты налогов и получения окладных листов». «Нередки случаи», когда ку-
1 АОГА. Ф. 910. On. 1. Д. 40. Л. 35.
2 ГУРК «НАРК». Ф. 3. On. 1. Д. 2314. Л. 26; ВОАНПИ. Ф. 931. Оп. 2. Д. 13. Л. 1, 16; ВОГА. Ф. 931. Оп. 2. Д. 13. Л. 1. •
3 ГУРК «НАРК». Ф. 92. On. 1. Д. 235. Л. 6 об.; Д. 238. Л. 64; Ф. 3. On. 1.
Д. 2314. Л. 26.
228
лаки отказывались от уплаты налога, шли на добровольную распродажу имущества «на сей год, так как на будущий год распродадут, а потом ничего не останется, не с чего будет брать налоги». Крестьяне «по поводу проведенной распродажи части имущества за недоимки» говорили: «Если сельхозналог уплачу наличными, то на будущий год будут требовать столько же, а если продадут'имущество, то будут знать, что продавать уже нечего и не будут накладывать большие налоги»1.
Налоговый пресс являлся основным способом раскулачивания в Коми области в 1931-1932 гг. Из 608 кулацких хозяйств, числящихся в конце 1931 г. в «кулацких списках», в течение 1932 г. 491 бьшо раскулачен за неуплату налога2. Размер налога/погашенного за счет проданного имущества кулаков, из года в год возрастал. Если в 1931 г. 25% налогов с кулацких хозяйств в Коми области бьшо погашено за счет реализации имущества, то в 1932 г. — уже около 65%3.
В 1931-1932 гг. расширилась система принудительного привлечения крестьян к выполнению государственных заданий по разным видам заготовок сельскохозяйственной продукции и лесозаготовок.
Для общего представления о росте государственных заданий по заготовкам приведем следующие данные: в Коми области в 1929/30 г. было заготовлено 3586 тонн хлеба, задания на 1930/31 г. составляли 7432; однако, несмотря на то, что задание было выполнено лишь на 40%, в 1931/32 г. планировалось заготовить уже 11707 тонн хлеба4. В 1927/28 бьшо заготовлено 10136 тыс. куб. метров древесины,, в 1928/29 г. — 17598, 1931 — 48511 тыс. куб. метров- Однако в 1932 г. бьшо выполнено менее 30% задания и заготовлено 32675 тыс. куб. метров*5.
В соответствии с секретным постановлением ВЦИК и СНК РСФСР «О методах заготовки сельскохозяйственных продуктов на 1930/31 г.»
1 ГУРК «НАРК». Ф. 3. On. 1. Д. 2314. Л. 5, 25; ГУРК «НАРК». Ф. 1. Оп. 2. Д. 853. Л. 30.
2 ГУРК «НАРК». Ф. 375. On. 1. Д. 263. Л. 131.....
3 Рассчитано: ГУРК «НАРК». Ф. 375. Оп. 1.Д. 22. Л. 131. * ГУРК «НАРК». Ф. 18. Оп. 3, Д. 326. Л, 34.
'Государство, столкнувшись с проблемой ограниченных возможностей расширения лесозаготовок методами «добровольного» выполнения их единоличниками через принятие «самообязательств», в 1933 г. отменяет эту систему и вводит новый порядок.
5 Лесное хозяйство й лесная промышленность Коми области. Сыктывкар, 1935. С. 17.
229
(20 сентября 1930 г.) «по важнейшим видам сельскохозяйственной продукции» сохранялись «основные методы заготовок 1929/30 г. с дальнейшим расширением контрактации»1.
В 1931-1932 гг. единоличные трудовые хозяйства выполняли сельскохозяйственные заготовки и лесозаготовки путем контрактации, по «договорной системе» — через принятие ими «добровольных самообязательств», на «нетрудовые хозяйства» налагались твердые задания
В отношении трудовых единоличников в 1931-1932 гг. использовались разнообразные принудительные методы привлечения к выполнению заготовок, опробованные в период заготовительных кампаний 1929/30 г.
В директивах указывалось на необходимость широкого использования местными работниками методов «массово-политической» работы: «у партии есть единственно верный и испытанный путь — это максимальное развертывание партийно-массовой работы среди широких колхозных и бедняцко-середняцких единоличных масс», «другого пути партия не знает и не позволит сползать с этого пути» (из секретного письма Севкрайкома ВКП(б) всем райкомам партии, май 1932 г.)2.
Приведем в качестве примера «разъяснительной» работы среди крестьян «за выход в лес» выдержку из спецсводки облотдела ОПТУ (февраль 1931 г.). В документе сообщается, что Усть-Вымский райком «командировал» своего работника в деревню Коквицы «для мобилизации общественного мнения, организации бригад и ударничества» на лесозаготовках. Уполномоченный, приехав в деревню 30 декабря 1930 г;, «вручил знамя позора гражданам» и заявил: «даю суточный срок и если весь наличный состав трудоспособных не пойдет в лес, то с настоящего дня закрываем все учреждения» (больницу, избу-читальню, школу, агропункт, KoonepaTHBj сельсовет и т.д.). «Если вы не хотите помогать государству своей рабочей силой, то нечего с вами канителиться». И «кроме того» уполномоченный пригрозил, что «в случае, если Вы не пойдете в лес, пророем канаву и направим реку Вычегду напрямую, оставляя Коквицу на отдельном острове и без всякого снабжения и руководства(!)». После этого каждому трудоспособному «были разосланы повестки следующего содержания»: «Предлагается выехать не позднее 31 декабря». Каждый лесоруб должен выполнить на менее 315 куб. м. и не позднее 1 марта должен закончить
1 Из истории раскулачивания в Карелии. 1930-1931 гг.... С. 106.
2 BOA НПИ. Ф. 609. On. 1. Д. 68. Л. 34.
230
свое задание. В случае невыполнения к сроку нормы заданий будете оштрафованы в пятикратном размере всей стоимости лесоматериала»1.
К массово-разъяснительной работе относились и угрозы местных работников «зачислить» бедняков и середняков, отказывавшихся принимать «добровольные» обязательства или выполнять их, в группу «кулацко-зажиточных хозяйств».
Если разъяснения не помогали, то «для преодоления трудностей, связанных с проведением хозяйственно-политических кампаний», в деревне проводились обыски или для отправки крестьян в лес устраивались облавы с привлечением милиционеров и работников ОГПУ; партячейки и сельсоветы допускали «случаи антисередняцких левых загибов», «широкое толкование кулацко-зажиточной верхушки деревни, приравнивание к ней основной середняцкой массы», на бедняков и середняков налагались твердые задания, «за невыполнение которых налагали взыскания вплоть до продажи всего имущества»2.
Логика всей организационной работы партийных и советских органов по выполнению заготовок единоличными хозяйствами была следующей. В период «прорыва» заготовок от местных работников требовали выполнить заготовки «любой ценой», в документах отмечалось «безобразное, граничащее с преступностью выполнение плана», что «могло явиться лишь следствием отсутствия массовой работы и прямой ставки на самотек», и высказывалось требование «снять с работы» всех виновных»3.
После завершения кампаний местные работники обвинялись в «левых» перегибах, «извращениях линии партии», «применении администрирования в отношении бедняцко-середняцких хозяйств». В доку-. ментах партийных и советских органов, прокуратуры отмечалось, что некоторые сельсоветы «окончательно оторвались от массы и проводят работу методами голого администрирования, нарушая советские законы», «отдельными работниками при проведении вербовки рабочей и гужевой силы на лесозаготовки допускается явное извращение линии партии, выражающееся в применений методов массового администрирования по отношению бедняцко-середняцкой части деревни, голое администрирование, высьшка их на лесозаготовки»4.
1 ГУРК «НАРК». Ф. 18. Оп. 3. Д. 281. Л. 73.
609 On7 WU9TMi L 2' Д' 13°7' Л' Д 2314' Л'73; ЮА ШШ' Ф* 3 ГА ОПДФ АО. Ф. 290. On. 1. Д. 357. Л 179. ГУРК «НАРК». Ф. 3. On. 1. Д. 1485. Л. ,196-197; BOA НПИ. Ф. 609 On 1 Д. 76. Л. 184-220.
231
Завершение хозполиткампаний сопровождалось созданием специальных комиссий облисполкома и райисполкомов «по проверке революционной законности», борьбы с «левыми загибами» и рассмотрению жалоб крестьян. Так комиссия облисполкома (в составе представителей облисполкома, прокуратуры и ОРКИ*) проверяла летом 1932 г. работу местных властей в Сторожевском районе, откуда поступали сведения о массовом использовании «голого администрирования». Рассмотрев жалобы крестьян двух сельсоветов района, комиссия удовлетворила «полностью или частично» жалобы 46 крестьян «на неправильное отнесение к зажиточным и неправильную дачу твердых заданий». Комиссия отменила твердые задания по сдаче товарной продукции сельского хозяйства «у тех жалобщиков, у коих нет ни пашни, ни сенокосов, ни скота, снятие твердых заданий по труду в хозяйствах, где нет трудоспособных, снятие твердых заданий с хозяйств, в составе коих имеются активные участники гражданской войны»1. В постановлении Коми облисполкома по итогам работы выездной кампании отмечалось, что в ряде сельских советов «массовая работа подменялась голым администрированием в отношении к беднякам и середнякам единоличникам», к ним «применялись массовые», «совершенно не обоснованные», «незаконные штрафы»* райкомом и сельскими советами «грубо извращались директивы Правительства о твердых заданиях», которые «в ряде случаев давались середняцким хозяйствам», «зачастую задания давались без учета реальных возможностей выполнения»2. ; г
В заготовительную кампанию 1929/30 г. отсутствовали четкие директивы Центра, особенно по лесозаготовкам, регламентирующие порядок наложения, выполнения и оплаты твердых заданий. Летом-осенью 1930 г. был принят ряд постановлений правительства, в которых содержались указания о порядке определения твердых заданий «нетрудовым хозяйствам».
В постановлениях ВЦИК и СНК РСФСР о методах заготовок сельскохозяйственных продуктов на 1930/31 г. от 20 июля и 20 сентября 1930 г. выделяются две группы единоличников: «индивидуальные некулацкие хозяйства» и «кулацкие хозяйства». В директивах не предусматривалось при проведении заготовок выделение группы «зажиточ
1 ГУРК «НАРК». Ф. 18. Оп. 3. Д. 358. Л. 20-22.
2 ГУРК «НАРК». Ф. 18. Оп. 3. Д. 358. Л. 3.
232
ные хозяйства»1. О «доведении твердых заданий по посеву и сдаче твердых заданий до кулацкого двора» говорится и в совместном циркулярном письме Народных комиссаров земледелия, внутренних дел? и торговли «О мероприятиях по обеспечению выполнения кулацкими хозяйствами твердых заданий по посеву и об усилении борьбы с кулацкими хозяйствами, уклоняющимися от сдачи хлебных излишков» (25 сентября 1930 г.)2.
Однако в постановлении ЦК ВКП(б) от 5 ноября 1930 г., определившем контрольные заданий по численности «твердозаданцев», указывалось, что «твердые задания должны охватить кулацко-зажиточные хозяйства в пределах 5-7%"*.
В постановлении президиума Севкрайисполкома от 10 октября 1930 г. и решении бюро Севкрайкома ВКП(б) от 21 октября 1930 г. о сельскохозяйственных заготовках определяются признаки зажиточных хозяйств, «получающих твердые задания по заготовкам», и устанавливаются количественные «ориентиры» о выделении «кулацко-зажиточной группы: «зажиточных вместе с кулацкими считать до 5-7% в среднем по краю»4*. 1
В решениях краевых и областных органов власти, принятых в начале лесозаготовительного сезона 1930/31 г. речь идет о наложении твердых заданий по заготовкам исключительно на кулацкие хозяйства. В постановлении бюро Севкрайкома ВКП(б) от 20 ноября 1930 г. указывается, что «твердые задания по лесозаготовкам распространяются только на кулацкие хозяйства»5. В постановлении Коми облисполкома от 29 ноября 1930 г. также подтверждается, что «дача твердых заданий по лесозаготовкам разрешается только кулацким хозяйствам»6.
1 Трагедия советской деревни. Коллективизация и раскулачивание Т 2 С. 639-641; ГУРК «НАРК». Ф. 136, Оп.1. Д. 359.Л.267. 7 ' '
АОГА. Ф. 621. Оп. 2. Д. 113. Л. 44-44 об.
3 ГУРК «НАРК». Ф. 136. On. 1. Д. 366. Л. 2.
4 АОГА. Ф. 621. Оп. 2. Д. 113. Л. 40; ГА ОПДФ АО. Ф. 290. On. 1. Д. 357. Л. 165; BOA НИИ. Ф. 609. On. 1. Д. 39. Л. 182, 186 об.
*В дальнейшем контрольные задания о даче твердых заданий 5-7% кулац-ко-зажиточных хозяйств повторяются во всех решениях краевых и областных . органов власти о проведении заготовок в 1930/31, 1931/32 и 1932/33 гг. В некоторых документах указывается, что «количество кулацко-зажиточных хозяйств, получающих твердые задания^ не должно превышать 6%» // ГА ОПДФ АО. Ф. 290. On. 1. Д. 912. Л. 26; ГУРК «НАРК». Ф. 3. Оп.1. Д. 331. Л. 59-60; Ф. 136. On. 1. Д. 366. Л. 2; Ф. 375. On. 1. Д. 92. Л. 1,20, 61; Ф. 592. On. 1. Д. 43. Л. 96; BOA НПИ. Ф. 609. On. 1. Д. 39. Л. 183.
ГА ОПДФ АО. Ф. 290. Оп.1. Д. 357. Л. 187-187 об. ГУРК «НАРК». Ф. 3. On. 1. Д. 331. Л. 59^60.
233
Однако весной 1931 г. в связи с провалом государственных планов лесозаготовок «правила» были изменены. Так прокуратура Северного края «в связи с поступающими с мест запросами о порядке дачи зажиточным твердых заданий по лесозаготовкам» разъясняет: «зажиточным хозяйствам, как и кулакам», даются твердые задания по лесозаготовкам» (23 марта 1931 г.)1.
В соответствии с директивами в заготовительные сезоны 1931/32 г. и 1932/33 г. по всем видам заготовок зажиточные хозяйства получали твердые задания2.
Порядок определения размеров твердых заданий по заготовкам сельскохозяйственных продуктов предусматривался постановлением ВЦИК и СНК РСФСР о методах заготовок на 1930/31 г. от 20 сентября 1930 г. В постановлении говорилось: «Задания кулацким хозяйствам даются сельсоветами. Эти задания даются в соответствии с полученной данным кулацким хозяйством продукцией и с учетом потребностей самого хозяйства»3. Однако 11 ноября 1930 г. специальным постановлением ВЦИК РСФСР эта формулировка была изменена: «задания кулацким хозяйствам даются сельсоветами»4. Таким образом, никаких четких установок, тем более ограничений* в определении размеров твердых заданий местные органы не получили.
В циркуляре Прокуратуры РСФСР краевым и областным прокурорам от 6 января 1931 г. указывалось на необходимость «довести» твердые задания кулацко-зажиточным хозяйствам по ското-мясозаготовкам «до всех кулацко-зажиточных хозяйств, не исключая однокоровных»5.
Постановлением бюро Коми обкома ВКП(б) о скотозаготовках от 16 января 1931 г. устанавливалось, что определение твердых заданий по скотозаготовкам кулацким хозяйствам производится «вне зависим мости от количества скота в хозяйстве», а твердые задания зажиточным хозяйствам «при однокоровности» производить «с учетом состава семьи, освобождая их от твердых заданий при многосемейности». В постановлении указывалось, что «ни в коем случае» не допускалась «дача твердых заданий бедняцко-середняцким хозяйствам». План по
1 ГУРК «НАРК». Ф. 136. Оп. 1.Д.366. Л.20. ■■- ■ - h л Q
2 ГУРК «НАРК». Ф. 136. On. 1. Д. 366. Л. 68-69; ГА ОПДФ АО. Ф. 290. Оп.1. Д. 525. Л. 104. _
3 Трагедия советской деревни. Коллективизация и раскулачивание,.. 1. z. С. 640; ГУРК «НАРК». Ф. 136. On. 1. Д. 359. Л. 267.
4 ГУРК «НАРК». Ф. 136. On. 1. Д. 359. Л. 267.
5 ГУРК «НАРК». Ф. 136. On. 1. Д. 366. Л. 2.
234
скотозаготовкам «должен быть покрыт за счет зажиточно-кулацкой части в среднем по мясному скоту в размерах 17-30% плана и по племенному в размере 25-30% плана»1.
В директивном письме Коми облисполкома о даче твердьрс заданий кулацко-зажиточным хозяйствам по посеву и сдаче сельхозпродукции (середина апреля 1931 г.) разъяснялось, что твердые задания по посеву «должны даваться» на всю имеющуюся у них, посевную площадь «с учетом сверх этого расширения посевной площади за счет освоения новых площадей и занятия пара». Одновременно с дачей твердого задания по посеву устанавливались задания по сдаче продукции кулацким и зажиточным хозяйствам.
Кулацким хозяйствам размер сдачи продукции устанавливался «с расчетом брать весь валовой сбор с определенной площади», при этом «никоим образом» не допускалось, чтобы «на руках у кулацкого хозяйства осталась товарная часть с.х. продукции».
Зажиточным хозяйствам задание по посеву определялось на тех же основаниях, что и кулацким, но сдача продукции уже производилась «по нормам сдачи продукции, принятым для контрактации посевов». Однако задание по сдаче продукции давалось «с расчетом получения всех товарных излишков у зажиточных», а по льну кулацко-зажиточными хозяйствами сдавался «весь валовой сбор со всей площади посева»2.
В директиве облисполкома о даче твердых заданий от 5 декабря 1931 г. указывалось, что «при даче твердых заданий» зажиточным хозяйствам «надо исходить из излишков тех или иных продуктов и сырья в хозяйстве», но «товарная продукция по с/х продуктам, сырью из ку-лацко-зажиточных хозяйств должна быть изъята в порядке заданий полностью»; особо обращалось внимание на «изъятие товарной продукции молока (по установленным нормам заноса), сена, льна, хлеба»3.
t В директивных документах Центра, определяющих порядок привлечения рабочей силы на лесозаготовки, признавались трудоспособ-ными «лица от 16 до 59 лет».
В разъяснении пленума Верховного суда РСФСР пленуму облсуду Коми области от 30 июня 1931 г. указывалось, что твердые, задания по лесозаготовкам «должны даваться кулацко-зажиточной верхушке в I зависимости от числа трудоспособных членов двора и других произ-I водственных возможностей»; «в число трудящихся членов двора, без-
1 ГУРК «НАРК». Ф. 1. On. L Д. 138. Л. 32-33.
2 ГУРК «НАРК». Ф. 1. On. 1, Д. 148 а. Л. 6.
3 ГУРК «НАРК». Ф. 91. On. 1. Д. 806. Л. 83-83 об.
235
условно, не должны включаться лица моложе 16-летнего возраста», причем «лицам от 16 до 18 лет норма твердого задания должна быть соответственно понижена, и за невыполнение нормы должен отвечать глава их двора»1.
20 сентября 1931 г. пленум областного суда рассматривал вопросы об изменении порядка определения твердых заданий кулацко-зажиточным хозяйствам: «ответственности членов двора за невыполнение заданий» и «об уточнении возраста привлечения кулацко-зажиточной молодежи» к работам на лесозаготовках.
Пленум осудил практиковавшийся в Коми области порядок определения твердого задания по лесозаготовкам «персонально каждому трудоспособному члену кулацко-зажиточного двора с персональной же его ответственностью за невыполнение этого задания». Устанавливался новый порядок: твердое задание дается «на весь двор в целом с учетом всех производственных возможностей этого двора, в том числе и наличной рабочей Силы». Ответственность за «оперирование производственными возможностями двора, в том числе и за расстановку рабочей силы» й выполнение твердого задания, возлагалась на фактического главу двора». Он же и должен «привлекаться к уголовной ответственности в случае невыполнения двором твердого задания»2.
В период подготовки к сезону 1931/32 г. многие местные работники, нарушая директивы, предлагали использовать «на легких работах» труд подростков от 14 до 16 лет. В докладе на пленуме председателя областного суда Попова указывалось, что в число трудящихся членов двора «безусловно» не должны включаться лица моложе 16 летнего возраста, причем «в отношении членов двора от 16 до 18 лет нормы твердых заданий должны быть соответственно понижены»3. Однако пленум принял другое решение: к работам на лесозаготовках привлекается кулацко-зажиточная молодежь с 14 лет4. Эта «установка» приводится и в закрытом письме Коми облисполкома 28 марта 1932 г.: «при даче заданий учитываются как трудоспособные (16-59 л.), так и несовершеннолетние 14-15 лет (на возку)»5.
Об использовании на лесозаготовках инвалидов-кулаков прокуратура Северного края (24 марта 1931 г.) давала следующее разъяснение: «кулаки все подлежат направлению на лесозаготовки», «физическая пригодность их к выполнению тех или иных работ в случае болезни
1 ГУРК «НАРК». Ф. 137. On. 1. Д. 129. Л. 20-20об.
2 ГУРК «НАРК». Ф. 137. On. 1. Д. 129. С. 63-64.
3 ГУРК «НАРК». Ф. 137. On. 1. Д. 129. С. 62.
4 ГУРК «НАРК». Ф. 137. Оп. I. Д. 129. С. 62.
5 ГУРК «НАРК». Ф. 3. On. 1. Д. 2367. Л. 29.
236
или нетрудоспособности определяется органами здравоохранения^ При определении трудоспособности кулаков-инвалидов необходимо «иметь в виду» возможность «симуляции» и привлекать «симулянтов» к уголовной ответственности»1. В директивном письме Коми облисполкома 28 марта 1932 г. устанавливалось, что «лица с ограниченной трудоспособностью (инвалиды Ш-й группы) «могут работать на легких работах»2. Твердые задания женщинам должны были устанавливаться сельсоветами с учетом «их домашних условий (наличие малолетних детей и т.д.)»3.
Кулаки получали повышенные задания по лесозаготовкам (в сезон 1930/31 г.), как правило, в двойном размере, установленном для трудовых единоличников; они работали на лесозаготовках на худших, более тяжелых участках 4.
Севкрайком ВКП(б) (постановление от 8 октября 1931, г.) и Сев-крайисполком (10 октября 1931 rj), считая «неправильным дачу отдельными организациями твердых заданий явно нереальных», предложил райисполкомам и сельсоветам в дальнейшем , «при определении твердых заданий для кулацко-зажиточных хозяйств установить нормы, технически возможные к выполнению», кулацко-зажиточным хозяйствам предлагалось устанавливать задания «с надбавкой к средней установленной в данном лесопункте норме от 25 до 50% с отводом, худших и отдаленных участков»5.
Решением бюро Севкрайкома ВКП(б) «Об оплате труда и снабжении местных кулаков, спецпереселенцев и административно высланных на лесозаготовках» от 12 декабря 1930 г. устанавливался следующий порядок оплаты труда на лесозаготовках в сезон 1930/31 г.: «Местным кулакам * получающим твердые задания на лесозаготовках», «по примеру прошлого года расценки понижать на 25% против обычных». Устанавливались и «нормы выдачи продуктов и промтоваров на лесозаготовках»: «местным кулакам, выполняющим твердые задания», предлагалось выдавать продукты по твердым дневным нормам «в зависимости от выполненной работы», а «при невыполнении норм выработки» норму продуктов предлагалось «соответственно понижать»;
1 ГУРК «НАРК». Ф. 136. On. 1. Д. 366. Л. 13-14
2 ГУРК «НАРК». Ф. 3. On. 1. Д. 2367. Л. 29.
3 ГУРК «НАРК». Ф. 3. On. I. Д. 2362. Л. 54; Д. 2367. Л. 47.
4 ГУРК «НАРК». Ф. 3. On. 1. Д. 2362. Л. 54; Д. 2367. Л. 47; Ф. 136. On. 1. Д. 366. Л. 13-14,20; Д. 367. Л. 53-53об.
5 ГА ОПДФ АО. Ф. 290. On, 1. Д. 925. Л. 104; ВОГА. Ф. 978. On. 1. Д. 22. Л. 137.
237
промтовары кулакам «в порядке премирования» не выдавались»1. Ку-лакам, работающим на лесозаготовках и сплаве, было также запрещено выдавать установленные премии за хорошую работу.
В 1931/32 г. в порядок оплаты за выполнение твердых задании на лесозаготовках были внесены изменения. Постановлением Севкрайисполкома от 10 октября 1931 г. «О твердых заданиях кулакам и зажиточным на лесозаготовках» устанавливалось, что оплата труда кулац-ко-зажиточным хозяйствам «должна производиться на общих основаниях, исходя из установленных твердых повышенных норм». В отличие от предыдущих лет «в отношении кулацко-зажиточных хозяйств, систематически перевыполнявших нормы выработки», допускалось «индивидуальное премирование»2.
В директивах краевых и областных органов, определяющих порядок выполнения твердых заданий зажиточными хозяйствам, в лесозаготовительный сезон 1930/31 г. царила полная неразбериха, и разобраться во всех перипетиях логики руководящих работников, пишущих директивы, просто невозможно. Так в разъяснении прокуратуры Северного края «О порядке дачи зажиточным хозяйствам твердых заданий по лесозаготовкам» (23 марта 1931 г.), подписанном врид. крайпрокурора Егудина говорится о «повышенных твердых заданиях» зажиточным. В письме прокуратуры Северного края «О признаках зажиточных хозяйств...» (24 марта 1931 г.), подписанном тем же Егу-диным, речь идет о «твердых заданиях (не повышенных) зажиточных в
лесозаготовках»4.
Та же логика и в директивах о порядке дачи твердых заданий зажиточным в сезон 1931/32 г. В циркуляре Севкрайпрокуратуры от 14 сентября 1931 г. «О твердых заданиях кулацко-зажиточным хозяйствам по выполнению хозяйственно-политических кампаний» указывалось: «при даче твердых заданий кулакам и зажиточным должна проводиться дифференциация, а именно — первым даются твердые повышенные задания, а вторым — дача твердых повышенных заданий не допускается»5. А в постановлениях секретариата Севкрайкома ВКП(б) от 8 сентября 1931 г. и Севкрайисполкома 10 октября 1931 г. устанавливался другой порядок начисления твердых заданий: «признать вполне правильной дачу повышенных заданий для кулацко-зажиточных хозяйств по лесозаготовкам и заготовкам сельскохозяйственного сы
1 ГА ОПДФ АО. Ф. 290. On. 1. Д. 380. Л. 141.
2 ВОГА. Ф. 978. On. 1. Д. 22. Л. 137.
3 ГУРК «НАРК». Ф. 136. On. 1. Д. 366. Л. 20.
4 ГУРК «НАРК». Ф. 136. On. 1. Д. 366. Л. 13-14.
5 ГУРК «НАРК». Ф. 136. On. 1. Д. 366. Л. 68.
238
рья»1. О «твердых повышенных заданиях по работам и заготовкам» для кулацко-зажиточных хозяйств говорится и в постановлении Коми облисполкома «О кулацко-зажиточной верхушке деревни» от 19 сентября 1931 г.2
Таким образом, из противоречивых директив краевых и областных партийных и советских органов по-прежнему было совершенно непонятно: в чем различие между зажиточными и кулацкими хозяйствами, какие задания и в каких объемах получают те и другие? Местные руководители, обязанные обеспечить выполнение спущенных сверху планов заготовок, руководствовались, естественно, более жесткими директивами и в практике заготовительных кампаний не проводили разницы между кулаками и зажиточными.
В письме прокуратуры Коми области в НКЮ от 19 апреля 1931 г. «О приравнивании зажиточных с кулаками...» указывалось, что «по Северному краю и, в частности, в Коми области в последнее время зажиточных приравняли с кулаками», «несмотря на то, что это идет в разрез с директивами правительства»; причем «местное творчество идет одновременно от Крайкома, Коми обкома... и по линии советских органов». «Нарушение директив» и «местное творчество», по мнению прокуратуры, проявляется в том, что, во-первых, «зажиточным, как и кулакам, по лесозаготовке дается повышенное твердое задание почти в двойном размере установленной для других категорий нормы», во-вторых, «местными партийными директивами зажиточным, работающим почти круглый год на лесозаготовке и лесосплаве, запрещено выдавать установленные законом премии», что «противоречит инструкции, по которой премия не подлежит выдаче только кулакам и осужденным колонистам», в-третьих, «по всем видам заготовок с.х. продуктов зажиточным, как и кулакам, по директивам тех же местных организаций дается твердое задание, далеко превышающее товарные излишки данного хозяйства». «Между тем, — утверждается в документе, — по директивам правительства и Наркомснаба твердые задания зажиточным должны даваться не по всем, а лишь некоторым важнейшим видам заготовок с.х. продукции и лишь на товарные излишки с оставлением продуктов для собственного потребления членов семьи и наличного скота»3.
ГА ОПДФ АО. Ф. 290. On. 1. Д. 925. Л. 104; ВОГА. Ф. 978. On. 1. Д. 22 Л. 137.
2 ГУРК «НАРК». Ф. 92. On. 1. Д. 226. Л. 84.
3 ГУРК «НАРК». Ф. 136. On. 1. Д. 367. Л. 53-53 об.
239
В документах районных органов власти, материалах проверок работы сельсоветов по выполнению заготовок в 1931-1932 гг. отмечалось, что они, «имея прорыв в деле заготовок, приравнивали зажиточных и кулаков и «допускали перегиб» — «середняцкие и даже бедняцкие хозяйства причислялись к зажиточным, чтобы иметь возможность дать повышение нормы заготовок». В документах отмечалось, что сельсоветы определяют размеры твердых заданий, «не считая наличия: имеется или нет тот продукт, на который дается задание», «без учета реальной возможности их выплатить» .Более того, одним из способов повышения заданий на единоличные хозяйства5 бьшо определение твердых заданий по разным заготовкам «не одним и тем же хозяйствам», в результате чего количество кулацко-зажиточных хозяйств «в отдельных селах» доходило «до 15-20%»*2.
В директивном письме облисполкома от 5 декабря 1931 г. подтверждалось, что на местах «при даче твердых заданий зажиточным хозяйствам в ряде случаев совершенно не учитывается товарность хозяйства и наличие в нем тех или иных продуктов»; «бывают случай, что сельсовет даёт хозяйству задание по овечьей шерсти, а в хозяйстве уже несколько лет нет овец», «даются задания по сдаче сена, а в хозяйстве сена не хватает», «бывают случаи, что сельсоветы в марте дают зажиточному задание по лесозаготовкам в размере годового задания (200 куб.м. на два рубщика)». «Такая практика, утверждается в директиве, — приводит к тому, что хозяйства, получающие нереальные задания, за их невыполнение привлекаются к ответственности», и «отсюда неосновательные штрафы, иногда — продажа имущества»3.
В документах приводятся многочисленные примерь! такого «подхода» в различных сельсоветах Коми области. В АЙкинском сельсовете Устьвымского района всем зажиточным бьшо «предложено сдать по 7 пуд. льна, тогда как некоторые из них лен или вовсе не сеяли, или сеяли очень мало». В Гамском сельсовете того же района было дано задание «всем зажиточным внести по 2-3 пуда мяса, тогда как в хозяйствах имеется только по одной корове без мелкого скота»4. Районные власти требовали «взыскать с кулацких хозяйств весь хлеб в Течение
1 ГУРК «НАРК». Ф. 3. On. 1. Д. 2307. Л. 98-99; Ф. 136. Оп.1. Д. 367. Л. 50; АОГА. Ф. 1224. On. 1. Д. 4. Л. 1; Ф. 659. Оп. 5. Д. 71. Л. 88.
Для сравнения: к концу 1932 г. единоличные хозяйства составляли около 55% всех крестьянских хозяйств Коми области.
2 ГА ОПДФ АО. Ф. 290. On. 1. Д. 912. Л. 26.
3 ГУРК «НАРК». Ф. 91. On. 1. Д. 806. Л. 82- 83.
4 ГУРК «НАРК». Ф. 136. On. 1. Д. 367. Л. 50.
240
24 часрв»1. Твердые задания давались хозяйствам лишенцев, которые «ежегодно ходят собирать подаяние, дабы просуществовать», задания «сдать 200 штук яиц на хозяйство» давались крестьянам, которые с 1926 г. не имели куриц, и за невыполнение твердых заданий хозяйства подвергались штрафам с последующей продажей имущества2.
В материалах прокуратуры Коми области отмечалось, что «зажиточным по лесозаготовке даются твердые и повышенные задания нереальные и без учета количества трудоспособных в семье»; твердые задания по лесозаготовке —- «явно невыполнимые» — местные власти дают «умышленно с тем, чтобы за невыполнение его предать крестья-нина-зажиточника или кулака суду и конфисковать имущество»3. Рай-, онные органы, «чтобы прикрыть прорыв разбежавшейся из районов рабочей силы», давали «повышенные и заведомо невыполнимые нормы оставшимся членам кулацких хозяйств — несовершеннолетним детям, больным и физически нетрудоспособным старикам»4.
О нереальности твердых заданий по лесозаготовкам свидетельствуют и официальные данные об их выполнении. Так, несмотря на массовые репрессии за невыход в лес и невыполнение задания, к концу сезона 1931/32 г. (данные на 20 марта 1932 г.) «кулацко-зажиточными хозяйствами твердые задания по лесозаготовкам выполнены всего лишь в размере 17%»5.
Крестьяне, обложенные твердым заданием, писали в своих жалобах в советские органы не только о несправедливом отнесении их к «труд-заданцам», но и о том, что задания на них налагают заведомо невыполнимые, для того чтобы в дальнейшем подвести под раскулачивание. Так Т.Г. Рубцов из деревни Мутницы Ирилузского района в своем заявлении в Президиум ВЦИК от 21 апреля 1931 г. просил «отменить твердое задание по лесозаготовкам как явно невыполнимое и разъяснить местным властям, чтотвердые задания должны быть реальными».. Он писал, что налог на хозяйство «исчислен с %-й надбавкой»*. «Благодаря этому до моего хозяйства 3 марта сего года бьшо доведено
1 BOA НПИ. Ф. 609. On. 1. Д. 43. Л. 27.
2 АОГА. Ф. 1224. Оп. 2. Д. 4. Л. 24 об.
3 ГУРК «НАРК». Ф. 136. On. 1. Д. 367. Л. 50 об.; Ф. 3. On. 1. Д. 2010. Л. 135.
4 АОГА. Ф. 1224. Оп, 2. Д. 4. Л. 1,
I ГУРК «НАРК». Ф.З. On. 1. Д. 2367. Л. 26-27.
*Автор письма указывает, что «доход от с/х был определен в 657 руб. 92 коп., от неземледельческих заработков — 130 руб. 80 коп.; всего — 788 руб. 72 коп.» и, следовательно, по налоговому законодательству 1930/31 г., как хозяйство с доходом свыше 500 руб., налог исчисляется с процентной надбавкой.
241
твёрдое задание по лесозаготовкам, все задания мною выполнены, за исключением лесозаготовок, т.к. задание явно невыполнимо: по 400 куб. м. на трудоспособного, т.е. 1600 кубометра*. Такое задание дано умышленно, с тем, чтобы за невыполнение его предать меня суду и конфисковать мое имущество. Разве можно в 1 У2 месяца выполнить такое задание, его нельзя выполнить даже в несколько лет... На лесозаготовках я работал с самой осени 30 года, и не бьшо надобности облагать меня твердым заданием, я не только не бегу от работы, но ищу ее». Заявление заканчивается словами: «прошу также дать распоряжение о принятии меня в колхоз**, ибо я не являюсь врагом советской власти, а друг ёе, крестьянин-трудовик»1.
Практика проведения заготовительных кампаний начала 1930-х гг. свидетельствовала, что в порядке выполнения твердых заданий существенных различий между двумя категориями «твердозаданцев» — кулаками и зажиточными — не было. Именно этим и можно объяснить заключение прокуратуры Коми области, которое приводится в письме в НКЮ от 19 апреля 1931 г:: при приравнивании зажиточных к кулакам, при проведении заготовительных кампаний «остается только одно — обложение [зажиточных хозяйств. — Г.Д.] с.х. налогом в индивидуальном порядке и ликвидация как класса»2.
Раскулачивание и политические репрессии: административные меры воздействия и привлечение к судебной ответственности кулаков
Административные методы воздействия. Одной из наиболее распространённых мер воздействия на крестьян-единоличников было наложение штрафов в административном порядке по решению сельсоветов, утверждаемых впоследствии райисполкомами.
В соответствии с уголовным законодательством 1931-1932 гг. и секретными разъяснениями Верховного суда при применении уголовной ответственности за невыполнение государственных заготовок в отношении кулаков «не требовалось предварительного администра-
1 ГУРК «НАРК»; Ф. 3. Оп. 1. Д. 2010. Л. 135.
2 ГУРК «НАРК». Ф. 136. On. 1. Д. 367. Л. 53.
242
тивного воздействия». Кулаки подвергались административному воздействию в виде наложения штрафов, главным образом за невыплату налоговых платежей. Однако в практике проведения хозяйственно-политических кампаний, главным образом лесозаготовок, кулаки подвергались административному воздействию в виде наложения штрафов. Так, по утверждению прокурора Северного края «О нарушениях ревзаконности и администрировании» (20 августа 1932 г.), «незаконное наложение штрафов» на кулацкие хозяйства оценивалось как «недопустимое явление»: «до настоящего времени наблюдается много случаев, когда кулацко-зажиточные хозяйства за невыполнение твердых заданий по хоз.-политическим кампаниям привлекаются к административной, а не судебной ответственности»1.
.Органам суда и прокуратуры указывалось на необходимость принимать «решительные меры по выявлению кулаков, не вышедших на лесозаготовки, привлекая к судебной ответственности с определением жесткой меры социальной защиты, руководствуясь ранее данными директивами»2.
Массовое наложение штрафов партийные органы открыто называли «одним из видов мобилизации средств и раскулачивания хозяйств». В контрольных цифрах бюджета на 1932 г. в доходной части в разделе «разные поступления» первоначально даже были определены твердые задания по взиманию штрафов — 2868 тыс. руб. Бюро Севкрайкома ВКП(б) специальным решением «О штрафной политике» от, 8 апреля 1932 г. признало «совершенно неправильным, политически ошибочным дачу в контрольных цифрах по бюджету доходной части твердых заданий по взиманию штрафов», так как «такая система приводит к тому, что в ряде районов допускаются грубейшие нарушения политики партии путем администрирования, ведущего к выполнению контрольных цифр по разделу «разные поступления», констатировало, что это задание было отменено распоряжением крайисполкома»3.
По данным органов прокуратуры и суда Северного края, в отдельных сельсоветах процент оштрафованных единоличников в 1931 г.
1 ГУРК «НАРК». Ф. 137. On.. 1. Д. 199. Л. 90.
2 ГУРК «НАРК». Ф. 137. On. 1. Д. 199. Л. 23.
Исходя из такого плана «на каждое хозяйство — кулацкое, середняцкое, бедняцкое, включая колхозное, —падает 7 руб., а на каждую душу населения (включая все трудоспособное и нетрудоспособное как городское, так и сельское население) примерно по 1 руб. 25 коп.».
3 ГА ОПДФ АО. Ф. 290. On. 1. Д. 1172. Л. 74, 74 об, 72.
243
доходил до 30-45% хозяйств1. Наибольшее количество штрафов налагалось на крестьян в период лесозаготовительных кампаний (до 60-70% всех штрафов)2.
Протоколы заседаний районных административных комиссий по рассмотрению жалоб крестьян на неправильное наложение штрафов свидетельствуют, что крестьян штрафовали за «невыход в лес или невыполнение норм», за «уход из леса на 2-3 дня по случаю праздника или свадьбы, возвращение в деревню из-за отсутствия теплой одежды и продуктов питания», за «отказ от дачи лошади на лесозаготовки», «отправку лошади в лес без сена», «уклонение» от лесозаготовок больных, имевших грудных детей женщин, стариков 60-70 лет; подростков 14-15 лет». Даже органы ОГПУ признавали, что, «применяя систему штрафов по отношению к злостно уклоняющимся от лесозаготовок, работники сельсоветов допускали ошибки, не учитывая всех обстоятельств (например, нетрудоспособность ввиду болезни)»3.
Массовые наложения штрафов на единоличные хозяйства связаны и с нарушением постановлений, запрещающих «самовольный убой скота», принадлежащего крестьянам. Президиумы сельсоветов «одним протоколом выносили решения о наложении штрафов одновременно на 15-25 хозяйств села». Размер штрафа «за уббй телят», в зависимости от «классовой принадлежности», колебался от 15 до 50 руб. на бедняков и 50-300 руб. для середняков4.
За невыполнение заданий по сельхоззаготовкам, в соответствии с действующим законодательством, сельсоветы выносили решения «о наложении штрафов, превышающих 5-кратную заготовительную стоимость заготовок».
В документах приводятся многочисленные примеры «нереальности налагаемых штрафов» на трудовые хозяйства единоличников. Размеры штрафов за «проступки» на лесозаготовках и сплаве порой превышали заработки крестьян. Крестьяне говорили: «Сколько в лесу не работай, пользы нет. На 50 рублей заработаешь —^ на 100 оштрафуют, на 100 заработаешь — 300 удержат, лучше бросить работу»5.
Нередко на хозяйства трудовых единоличников налагались штрафы, превышающие стоимость всего имущества, например «на хозяйст
1 ГУРК «НАРК». Ф. 3. On. 1. Д. 2367. Л. 3; BOA НПИ. Ф. 609. Оп.1. Д. 68. Л. 7.
2 Подсчитано: ГУРК «НАРК». Ф. 592. On. 1. Д. 134. Л. 8.
3 ГУРК «НАРК»: Ф. 136. On. 1. Д. 136. Л. 45; Ф. 3. On. 1. Д. 2307. Л. 24,51, 218; АОГА. Ф. 659. Оп. 4. Д. 71. Л. 215.
4 ГУРК «НАРК». Ф. 93. On. 1. Д. 50. Л. 1-4,15-19,39-47.
5 АОГА. Ф. 659. Оп. 4. Д. 71. Л. 215. 1
244
во налагается штраф в размере 3500 руб., в то время как при описи всего имущества оказалось, что его стоимость составляет в среднем 1000 руб.»1 • {-
{ В уплату штрафа сельсовет «продавал последнее имущество» крестьян-единоличников, что приводило к фактической ликвидации хозяйства2.
Многие районные руководители нарушали директивы о первоначальном применении административных мер и привлечении к уголов^ ной ответственности лишь при повторном нарушении («проступке»). Так, в Сторожевском районе «за невыход на лесозаготовки» без при* менения административных мер воздействия бедняков и середняков сразу привлекали к уголовной ответственности. Райсудья считал «прибегать за невыход в лес к мерам административного воздействия через сельсоветы нецелесообразным, не дающим никакого эффекта, а выгнать в лес можно только судебными приговорами»3.
«На почве перегибов, — утверждается в письме прокурора Коми области и председателя облсуда в Наркомюст 25 сентября 1931 г.,-*г-возникает масса судебных и административных дел». Так Вильгорт-ский сельсовет одного зажиточного «за несвоевременный выход на лесозаготовку оштрафовал на 100 руб; Так как из имущества взять было нечего, сельсовет продал последнюю телегу. При разборе жалобы оказалось, что середняк к числу зажиточных был отнесен неправильно»4.
Сводки ОГПУ свидетельствуют, что «при взыскании штрафов крестьяне оказывали сопротивление милиции с попыткой совершить тер-ракты», были случаи нападения на милиционеров5.
«Грубейшие нарушения революционной законности» «вынуждали» органы власти проводить проверки штрафной политики административных органов и принимать специальные секретные постановления по этому вопросу. Так 27 января 1932 г. Севкрайисполком принимает постановление «Об исправлении перегибов в штрафной; политике», в соответствии с которым зимой-весной 1932 п была проведена проверка административной деятельности низовых органов Северного края^,
1 АОГА. Ф. 1224. Оп. 2. Д. 4. Л. 24 об. ; '
2 ГУРК «НАРК». Ф. 3. On. 1. Д. 2307. Л. 51; Ф. 136. On. 1. Д. 367. Л. 50 об • ГУРК «НАРК». Ф.18 . Оп. 3. Д. 358. Л. 20-22.
3 АОГА. Ф. 1224. Оп. 2. Д. 4. Л. 3.
4 ГУРК «НАРК». Ф< 136. On. 1. Д. 367. Л. 50 об,
5 ГУРК «НАРК». Ф.З;Оп. 1. Д. 2314. Л. 73.
6 ГУРК «НАРК». Ф. 3. On. 1. Д. 2367. Л. 1-2.
245
В материалах проверки штрафной политики, проведенной прокуратурой Северного края (2 апреля 1932 г.), отмечалось, что «при наложении административных взысканий, в особенности со стороны сельсоветов, существует ничем не прикрытый административный произвол»; «налагаются взыскания за нарушения никогда не существовавших обязательных постановлений, за невыполнение самообязательств по хозяйственно-политическим кампаниям, которые никем и никогда не принимались, за самовольный выезд из района без разрешения сельсовета, за предоставление лесорубам администрацией лесопунктов выходных дней.;., за отказ от уборки кулацкого поля не кулацко-зажиточными элементами»1.
17 мая 1932 г. специальное постановление «О штрафной политике» принимает Коми обком ВКП(б). В постановлении отмечается, что «движение штрафов за 1 квартал 1932 г. показывает значительный рост поступлений штрафных сумм, что свидетельствует о перегибах». В обследованных сельсоветах Сыктывдинского района «обнаружены факты грубейшего извращения линии партии в виде прямого нарушения классового принципа в штрафной политике и перегибов (массовые штрафы, превышающие суммы сельхозналога)». Предложено, «принять практические меры исправления всех допущенных перегибов в отношении бедняцко-середняцких хозяйств, привлекая конкретных виновников к ответственности»2.
Приведем в качестве типичной характеристики штрафной политики материалы выездной комиссии в составе представителей облисполкома, прокуратуры и ОРКИ, проверяющей летом 1932 г. жалобы крестьян двух сельсоветов Сторожевского района*, подробно описывается «практика наложения штрафов». В докладе председателя комиссии указывается, что «в 1931/32 г. штрафы применялись чрезвычайно широко». За период с 1 сентября 1931 г. в Большелуге бьшо 95 случаев наложения штрафов, в Богородске— 122. «В отношении соблюдения классового принципа» комиссия отметила, что «в Большелуге он в основном выдержан» а- «50% штрафов по наложению и 70% по взысканию падает на кулацко^зажиточную часть»; «колхозники штрафам не подвергались, бедняки-единоличники — всего в 6 случаях, взыскан штраф в 1 случае». В Богородском сельсовете «классовая линия из
1 ГУРК «НАРК». Ф. 136. On. 1. Д. 376. Л. 59.
2 ГУРК «НАРК». Ф. 375. On. 1. Д. 615. Л. 74 — 74 об.
* В докладе председателя комиссии указывалось, что комиссии бьшо передано для разбора на месте 57 жалоб, а на месте дополнительно поступило 164 жалобы.
246
вращалась: более 50% штрафов падает на середняков, из бедняков подвергнуты штрафам 24 хоз-ва». s v
Штрафы в основном налагались «за невыполнение лесозаготовок и сплава, невыполнение плана заноса молока по контрактации, за убой скота». «Как правило, — отмечает комиссия, — решения о наложении, штрафов совершенно не обоснованны и не законны», «вопросы с наложением штрафов решаются без участия тех, на кого налагаются штрафы», «выписки из решений с/советов о наложении штрафов, как, правило, не высьшаются и подвергнутый штрафу узнает об этом от соседей или тогда, когда к нему приходят за взысканием штрафа», имеются случаи, когда подвергнутый штрафу не знает об этом по 8-10 месяцев, «нередки случаи наложения штрафов на одно и тоже лицо за одно и тоже нарушение 2-3 и даже 4 раза». В Болынелуге комиссией «обнаружен случай, когда штраф взыскан, а постановления сельсовета о штрафе нет; обнаружены случаи наложения штрафов за невыход на лесозаготовки на несовершеннолетних (14-15 лет), на стариков (60-70 лет)». Комиссия выявила нарушения и при взыскании штрафов: «нередки случаи взыскания штрафа в день вынесения решения в отсутствии домохозяев, часты случаи изъятия за штрафы самоваров». При конфискации имущества в счет оплаты штрафов «оформление описи имущества и продажи с торгов чрезвычайно небрежное — описи имущества и торговые листы представляют из себя клочки бумаги, зачастую без подписи. Копии описанного имущества в хоз^ве не всегда оставляются, излишне отобранное имущество зачастую владельцу не возвращается, а хранится в сельсовете, иногда поступает в счет следующего штрафа. Проверить, какое имущество взыскано, когда и на какую сумму продано и кому по материалам с/совета не представляется возможным; не исключены злоупотребления». В то же время комиссия отметила, что «наложенные штрафы, как правило, не взыскиваются, решения не отменяются», а работники сельсоветов объясняют это тем, что «не успевают взыскивать, так как обычно подвергнутые штрафу лица деньгами не вносят, а с отчуждением имущества много возни»1.
Судебные репрессии. По неполным сведениям нарсудов Коми области за преступления/связанные с хозяйственно-политическими кампаниями 1930/31 г. (с 1 октября 1930 по 1 марта 1931 г.) бьшо осуждено 667 крестьян, в том числе 409 кулаков (61,3% всех осужденных), 175 середняков (26,2%), 83 бедняка (12,5%). В качестве основной меры соци
1 ГУРК «НАРК». Ф. 18. Оп. 3. Д. 358. Л. 20-22.
247
альной защиты* в отношении кулаков применялось лишение свободы
— 297 человек (68%); к принудработам было осуждено — 92 кулака (23%), к штрафу -— 28 (7%), к конфискации имущества — 10 человек (2,5%). В отношении середняков и бедняков применялось главным образом осуждение к принудработам (85% осужденных середняков и 97,5% бедняков).
Подавляющее большинство крестьян бьшо осуждено за невыполнение лесозаготовкам. В период лесозаготовительной кампании 1930/ЗГг. (с 1 октября 1930 по 1 мая 1931 г.) нарсудами Коми области было привлечено 646 крестьян, в том числе 355 кулаков (55% всех осужденных), 190 середняков (29,4%), 92 бедняка (14,2) и 9 зажиточных (1,4%)\ Только за четыре первых месяца кампании 1931/32 г. (октябрь-декабрь 1931 г.) к судебной ответственности был привлечен 171 крестьянин, в том числе кулаков — 54, зажиточных — 80, середняков
— 29, бедняков — 8. К лишению свободы бьшо приговорено 47 кулаков (от 1 до 3 лет), принудительным работам — 3, конфискации имущества— 3, штрафам — 1; дополнительные меры социальной защиты были применены в отношении 15 кулаков (2 — ссылка, 3 — высылка, 10 — конфискация имущества). В отношении зажиточных применялось лишение свободы к 46 человекам, принудительные работы — 12, конфискация имущества — 2, дополнительные меры социальной защиты бьши применены к 37 человекам (36 ^- конфискация имущества, 1—высылка)2.
Всего в 1931 г. по хозяйственно-политическим кампаниям в Коми области было осуждено 1555 крестьян, в том числе 827 кулаков и 590 зажиточных, 138 бедняков и середняков**. В отношении кулаков применялось, как правило, лишение свободы, в качестве дополнительной меры социальной защиты — конфискация части или всего имущества (применена к 104 кулакам)3.
По делам о «контрреволюционной агитации» и за совершение террористических актов*** в 1931 г. бьшо осуждено около 650 крестьян.
*В сведениях нарсудов не приводятся данные о дополнительных мерах социальной защиты, применяемых в отношении осужденных.
1 Подсчитано: ГУРК «НАРК». Ф. 137. On. 1. Д. 201. С. 67.
2 Подсчитано: ГУРК «НАРК». Ф. 3. On. 1. Д. 774. Л. 54.
**В декабре 1931 г. на рассмотрении нарсудов бьши 598 незаконченных дел (314 — на кулаков, 221- зажиточных и 63 — бедняков и середняков).
3 ГУРК «НАРК». Ф. 137. On. 1. Д. 201. Л. 89.
***Весной 1931 г. нападениям со стороны кулаков подверглись 24,3% колхозов Коми области (в СССР — 15,8%). На 100 случаев «нападений» было: поджогов — 8,3%; отравлений скота — 5,2; нападений на активистов — 34,4;
248
Через органы прокуратуры и суда в 1931 г. прошло 430 «контрреволюционных» дел*, по которым бьшо осуждено 576 человек, в том числе 419 кулаков (73% всех осужденных), 109 середняков (19%), «44 бедняка (7,6%) и 4 колхозника (0,4%). " ■
Подавляющее большинство «контрреволюционных дел» прошло по лесозаготовительной кампании, сплаву и путине, по которым бьшо осужден 411 человек, в том числе 283 кулака, 86 середняков, 38 бедняков и 4 колхозника. За «контрреволюционную» агитацию в период посевной кампании было осуждено 64 крестьянина (54 кулака, 3 середняка, 7 бедняков), за убой скота— 12 (6 кулаков, 5 середняков и 1 бедняк), за уклонение от налогов — 8 (6 кулаков, 1 середняк, 1 бедняк), против колхозов —6 (4 бедняка и 2 середняка)1.
Органами ОГПУ в 1931 г; за «антисоветскую деятельность» был осужден 151 крестьянин, из них 60 кулаков, 87 середняков и 4 бедня-
Представление о масштабах судебных и внесудебных репрессий в отношении кулаков можно составить по сведениям о количестве осужденных с 1 ноября 1930 г. по 1 апреля 1931 г. Сведения приведены по 463 кулацким хозяйствам** (2495 человек, в том числе 861 трудоспособных), из них 152 хозяйства были «в бегах».
Нарсудами бьшо осуждено 272 человека (32% всех трудоспособных или 38,4% без «беглых»). К лишению свободы бьшо осуждено 259 человек, в том числе до 2-х лет — 240, до 3-х лет — 5, свыше 3-х лет — 14. К принудительным работам осуждено 18, к штрафам — 15 человек. Дополнительная мера социальной защиты была применена в отношении 278 кулаков, в том числе конфискация имущества — 122 (14 — полная, 108 — частичная), ссылка и высылка — 152.
порчи машин— 12,5; прочих — 39,6 // Документы свидетельствуют. Из истории деревни накануне и в ходе коллективизации 1927-1932 гг. ... С. 491.
*В сведения не включены данные об арестованных и осужденных внесудебными органами.
2 ГУРК «НАРК». Ф. 3. On, 1. Д. 774. С. 27,55.
Для сравнения: на 1 декабря 1930 г. в коми деревне бьшо выявлено 786 кулацких хозяйств.
"'Количество кулаков, к которым были применены дополнительные меры социальной защиты (278) превышает количество осужденных кулаков (272), т.к. нередко одновременно применялись и высылка и конфискация имущества.
249
•i В конце 1930 — начале 1931 гг. в период проведения операции по «изъятию» кулаков 1 категории («контрреволюционных элементов») органами ОГПУ были арестованы главы 72 кулацких семей*.
Таким образом, в судебном и внесудебном порядке только за период с 1 ноября 1930 г. по 1 апреля 1931 г. было осуждено 344 человек или 40% всех трудоспособных членов кулацких семей1.
В течение 1930-1932 гг. подавляющее большинство хозяйств, отнесенных к группе кулацких, было раскулачено.
Одной из форм раскулачивания была ликвидация кулацких хозяйств по решению административных органов. В счет уплаты налоговых платежей и штрафов проводилась конфискация имущества, которая приводила к фактической ликвидации хозяйства. Так в 1931 г. 25% налогов с кулацких хозяйств бьшо погашено за счет реализации описанного имущества, в 1932 г. —уже около 65%2. По сведениям Коми облфинотдела в 1931 г. из 608 кулацких хозяйств 491 (81%) бьшо ликвидировано в период налоговой кампании за невыплату налоговых платежей.
Крестьяне, отнесенные к группе кулаков, шли и на «добровольное» самораскулачивание, продавая имущество для уплаты налоговых платежей, которые в 1931-1932 гг., как правило, превышали размеры всех доходов хозяйства.
Фактическая ликвидация кулацких хозяйств происходила и по решению судебных и внесудебных органов (ОГПУ), которые широко применяли конфискацию имущества в качество основной и дополнительной меры социальной защиты.
В течение 1930-1932 гг. в коми деревне по неполным данным было раскулачено не менее 1120 кулацких хозяйств.
По сведениям, приведенным в документах Коми облисполкома, к лету 1930 г. бьшо раскулачено не менее 100 кулацких хозяйств**; на 1
*По имеющимся у нас сведениям о 35 кулаках, «изъятых» органами ОПТУ, к расстрелу приговорено 15 человек (43%), лишению свободы — 13 (37%), ссылке — 7 (20%) // Подсчитано: Список кулаков Коми АО, отнесенных к группе кулаков и осужденных по политическим статьям // Покаяние: Мартиролог. Т. 6.... С. 1019-1027.
250
апреля 1931 г. —- 265, на 1 декабря 1931 г. — 245, на 1 апреля 1932 г, — 265, на 20 декабря 1932 г. — 245*1.
Отсутствие точных сведений о количестве кулацких хозяйств и раскулаченных не позволяет точно определить процент кулацких хозяйств, раскулаченных в течение 1930-1932 гг. Масштабы раскулачивания можно представить по следующим данным: в течение 1928-1932 гг. впервые к группе кулацких было отнесено не менее( 1380 хозяйств**, раскулачено—1120.
Более точными представляются сведения, содержащиеся в именных списках кулацких хозяйств по отдельным районам Коми области. В списках кулацких хозяйств Уеть-Цилемского района на 1 июня 1932 г. приводятся следующие сведения по каждому кулацкому хозяйству: фамилия, имя и отчество, год и причина отнесения к кулакам, сумма сельхозналога, год раскулачивания и место нахождения Главы хозяйства. Всего к кулацким бьшо отнесено 95 хозяйств, из них раскулачено* 89 хозяйств, 4 хозяйства остались нераскулаченными, сведений о 2-х хозяйствах в документе нет. Из 51 хозяйства, отнесенного к кулацким в 1928 —1929 ггч было раскулачено 47, в 1931 г. соответственно 30 и 29, в 1931 г..— 15 и 14. Всего в 1929 г> было раскулачено 2 хозяйства, в 1930 г. —-16, 1931 г.— 71., Из 95 глав семей 59 было осуждено и находилось в заключении, 5— в «бегах»2.
В Сторожевском районе по данным на 1 мая 1932 г. было раскулачено 38 из 56 кулацких хозяйств, в заключении находились 48 человек, в «бегах» — 24 .
'Приведенные в доступных исследователям документах сведения явно занижены. В итоговую статистику раскулаченных не включались хозяйства, реабилитированные в период «борьбы с перегибами». Однако этой категории кулаков имущество не бьшо возвращено или возвращено частично.
3 ГУРК «НАРК». Ф. 3. On. 1. Д. 2404. Л. 20.
251
No comments:
Post a Comment
Note: Only a member of this blog may post a comment.